Поезд. Бремя танцора

– Во-первых, мне с утра нужно было уезжать в другой город. Во-вторых, мы действительно учились в одной школе, но меня ни маши ивановы, ни вани сидоровы практически не интересуют. Я общался только с Лёней. Дело даже не в том, что я стал каким-то «крутым» и бывших одноклассников в упор не замечаю. Разные интересы.

– Но Баскаев был тоже не вашего круга, если уж на то пошло. Насколько я понимаю, он не ездил на модные курорты, не «тусовался» по казино и боулинг-клубам, и вообще не имел даже собственной квартиры.

– И что Вы хотите этим всем сказать? – неприязненно посмотрел на следователя Рафик.

– Вы не волнуйтесь, я просто пытаюсь понять, что вас связывало.

– Зачем?

– Никто не сомневается в Ваших показаниях. Но непонятно, почему Баскаев, желая зайти к одноклассникам, вдруг садится в машину к малознакомым людям.

– На самом деле этот поселок – маленький и отдалённый, практически деревня. И там почти все друг друга знают. Так что утверждать, что они мало знакомы, я бы не стал.

– Хорошо. Так каковы, на Ваш взгляд, мотивы этой последней поездки?

– А каковы версии самих участников?

– Подъехали, предложили прокатиться до пруда, поесть шашлыков. Кстати, Баскаев не злоупотреблял алкоголем?

– Последнее время – нет. Бывали периоды. Что касается последней встречи, он был практически трезв, я был за рулем, выпил только бутылку пива, но сейчас это не запрещено, после пары часов вполне можно водить машину. Лёня выпил пару бутылок, он больше говорил, чем пил. У него был день, когда он очень много хотел сказать людям. А вскрытие что показало?

У меня такое впечатление, что это Вы ведёте допрос. Алкоголя в крови мало.

– Ну, вот видите. Несчастный случай – разве он мог быть?

– Вот показания свидетелей, – зашуршал бумажками Корсуков, – они говорят о том, что Баскаев пошёл попить воды, якобы ему стало дурно, печень среагировала на жирную пищу и спиртное.

– Ну, это полный бред. Лёня мог выпить очень много.

– Не перебивайте…Пошел выпить воды, веселье было в разгаре, долго не возвращался. Они про него забыли, а когда вспомнили, подумали, что ушел по-английски, не прощаясь.

– И?

– Потом, через неделю, мать Баскаева забила тревогу, и они вспомнили, что он был с ними.

– Угу. Пошел попить, упал. Очень логично.

– Именно. Вы говорили мне про планы. А чем последнее время Баскаев занимался?

– В смысле?

– В творческом отношении, разумеется.

– Ставил спектакль «Золото Колаксая».

– Что за спектакль, о чём?

– Я точно не знаю, какой-то миф о царе-солнце. Из скифских мотивов. О сыне Таргитая, которому досталось всё золото. Но Лёня додумал этот миф, внес что-то свое, и теперь смысл, возможно, стал совсем другим.

– В каком ключе?

– Во-первых, замысел автора до конца остается непонятным, во-вторых, танец – это не слово. И каждый его трактует по-своему.

– А как он относился к политике?

– Я бы сказал – никак. Она его не интересовала. Его ум занимали более высокие материи. Это было для него мелко. Он считал, что художник в принципе не должен заниматься политикой. Он должен заниматься душами человеческими.

– Хорошо. Спасибо, господин Гасанов. Если появится что-то новое, я вас обязательно поставлю в известность.

8.

Надо собраться, твердила себе Лариса. Собраться с мыслями, с чувствами и начать снова жить. Состояние неопределённости хуже всего. Неужели я не смогу довести его дело до конца? Замысел автора остается за кадром, говорил Лео, как и замысел творца. Уж не сравнивал ли он себя с Богом? Нет, этого не может быть. Но он часто говорил, что ему это приходит свыше.

Бежар говорил, что танец – искусство двадцатого века. А Лео добавлял, что в двадцать первом веке произойдет не смешение языков, как в Вавилоне, а сознание перевернётся в головах людей. И танец – этот первобытный язык всех людей – поможет остаться людьми.

В минуты отчаянья он молчал и гнал её от себя. Отчаяние… Самый большой из грехов. А потом словно взмывал в небо и начинал творить что-то невообразимое. Ларисе казалось, что он воспринимает мир какими-то особыми рецепторами, соединяющимися не с головным мозгом, а сразу с сердцем. Когда увидел репортаж с мест ведения боевых действий, надолго заперся у родителей в посёлке, и недели две ни с кем не общался. Лариса проводила разминки, со страхом думая, что происходит в его душе. Из кризиса он вышел с новой идеей и буквально за неделю поставил спектакль «Белая река». Чёрный, белый, красный – любимые цвета минимализма. Обыкновенная любовная история двух людей, живущих по разные стороны реки. Река – это и поле с белыми цветами, тогда торжествует любовь и мечты, но может стать красной от крови убитых, и может стать чёрной землей от горя остающихся. Только чистые цвета, только чистые цвета, повторял Лео, максималист от природы и по образу жизни.

Жизнь улыбалась ему, словно ненавистная мачеха, кидая чёрствую корочку хлеба, выжидая момент, когда перестанут повторяться потуги воплотить замыслы творца. А он все не сдавался…Лариса снова почувствовала себя осиротевшей.

9.