Поезд для Анны Карениной

– Я в сейф прячу, а то такая картинка на столе, сама понимаешь. Смотри.

Еве пришлось еще раз вытаращить глаза.

– Там на развороте еще интересней. – Гнатюк вертелся в кресле туда-сюда и получал удовольствие.

Ева открыла разворот.

– Какая толстая и развратная тетка, – проговорила она наконец.

– Да. «Мисс Июнь» будешь. Откуда эти снимки, знаешь? Ева кивнула.

– Тогда тебе интересно будет знать, что журнал завален письмами и звонками. Ты нарасхват. Такая жалость, приходится отвечать, что модель умерла.

– Что, все еще умерла?!

– Ты даже похоронена. На том же, кстати, кладбище, где будут хоронить Лариску.

– Ну спасибо! Значит, убийство Денисова навесили на меня! У вас что, следователей нормальных нет? Хрустова допросили? Он еще тогда в квартире, когда я «застрелилась», сказал, что убил Денисова!

– Хрустов сбежал.

– Специалист! Который раз он у вас бежит? Я работать хочу! – закричала вдруг Ева, прижав ладони к вискам.

Ева кричала еще минуты три, потом устала и выпила воды. За эти три минуты Гнатюк узнал, что теперь она пробегает пять километров за шестнадцать и две, из десяти выстрелов десять выбивает в десятку, преодолевает с разбега при полном снаряжении и с оружием препятствие высотой два пятьдесят, сидит под водой минуту двадцать восемь секунд, а на прошлой неделе единственная из отряда поймала в степи мышь-полевку и что эта мышь была совершенно здорова, что бы там ни говорил зануда Борзов.

– В роддом поедешь? – спросил Гнатюк, когда она затихла.

Ева кивнула ему молча, а глаза налились слезами.

Я и на похороны, пожалуй, приду. Дело есть. – Она моргнула, и ресницы намокли.

– Господи, что с тобой сделали?! – закричала Далила, открыв дверь на длинный звонок.

– Ты тоже прекрасно выглядишь, особенно хороши круги под глазами. В тон маечке. Выпить есть? А то буду реветь и ругаться. – Ева толкнула ногой дверь и открыла ее пошире. Далиле пришлось посторониться, она держала перед собой на весу руки, запачканные мукой. Ее голубая майка тоже была в муке.

Ева бросила сумку на пол и пошла к ванной, стаскивая через голову футболку. В ванной, ощерившись, разглядывал свои зубы незнакомый ей мужчина с мокрыми прилизанными волосами.

– Отличные зубы, – похвалила Ева, сняла джинсы вместе с трусиками, бросила все это на пол и, голая, открыла кран с холодной водой.

– А вы, простите?.. – Мужчина смотрел на нее испуганно. Ева стала под душ и застонала от удовольствия.

– Я – подруга, – сказала она, согнав воду с лица ладонью, – а почему Далила в муке? Мужчина словно очнулся и резко отвернулся.

– Она готовит. Ну да, пельмени.

– Это как понимать, вы уже потрахались или только собираетесь? – Ева закрыла воду, поэтому вопрос получился громким.

– Уже, – сказала Далила из кухни.

– А почему ты возишься на кухне, а он разглядывает свои зубы и изнывает от скуки?

– Да я... Я пожалуйста, я тоже могу! – неестественно радостно сказал мужчина и пошел на кухню.

– Ты не будешь вытираться? – Далила шла по мокрым следам Евы в комнату.

– Нет.

– Ты не обнимешь меня?

– Нет.

– Если бы ты точно указала в телеграмме день...

– Пустяки. – Ева потрошила свою сумку. – Не обращай на меня внимания, у меня с головой не в порядке.

– А что с твоей головой? – Далила села на подлокотник кресла и улыбнулась.

– Я плохо пролезаю в окно шестьдесят на шестьдесят в экипировке и с автоматом, поэтому и приземлилась плохо на пол. Головой получилось. Надо худеть.

– Да ты же почти дистрофик, посмотри на себя! На кой черт тебе пролезать в это окно с автоматом?

– Действительно, – задумалась Ева. – Вот странно. Там все имеет совершенно другой смысл. Пожалуй, пельмени – это то, что надо. А какая бутылка стоит на столе в кухне?

– Токайское.

– Фантастика. Можно я голой похожу? Целый месяц не ходила голой.

Далила расхохоталась громко и счастливо, закинув голову, а мужчина крикнул из кухни, что пельмени готовы.

– Вы, девочки, кушайте, а я пойду. – Он старался смотреть только в пол.

Захлопни дверь! – крикнули девочки хором, посмотрели друг на друга и засмеялись. Далила – легко и громко, Ева – неуверенно, словно забыла, как это делается.

– Отряд специального назначения, воинская часть семнадцать тридцать два. Двадцать девять дней активного отдыха и подготовки. Один раз я потеряла сознание от переутомления. Меня несли четыре километра на руках все восемнадцать кабанчиков, которые считают себя гордостью спецназа.

– Наверное, ты потеряла сознание в танке и они не смогли его открыть. – Далила разлила остатки вина из бутылки.

– Нет, по очереди. Это было единственным моим сексуальным приключением за двадцать девять дней. И вот что я тебе скажу. Я здорова. Я хочу работать. У меня отличные физические показатели, прекрасная реакция – только я смогла поймать мышь. Мои фотографии в журнале «Плейбой», я там в шляпе, в милицейском кителе, еще с пистолетом. У Лариски Комлевой родились дети, их двое, мальчик и девочка. Я очень боюсь новорожденных детей. – Ева смотрела перед собой, проводя пальцем по ободку тонкого бокала.