Поезд для Анны Карениной

Ольга открыла глаза в темной комнате и ничего не поняла. Не веря, провела рукой от глаза к волосам. Рука испачкалась чем-то липким, Ольга вскрикнула, заставила себя подняться, пошатываясь, опрокидывая стулья, нашарила на стене выключатель. Она обнаружила, что ее рука выпачкана странной алой краской, что этой же краской по всей комнате светятся пятна – на стене, у выключателя, на полу, где она вставала. Краска пахла приторно-остро и не оттиралась. Ольга постаралась оттереть ее с лица, но краска Схватилась, стянув кожу, и через полминуты уже не оставляла следов на носовом платке.

Пустой ночной трамвай оглушительно звенел на мокрых улицах, Ольгу заваливало на резких поворотах, она заблудилась неподвижным взглядом на расцвеченном пробегающими фонарями окне. Водитель трамвая изредка смотрел в салон на одинокую пассажирку. Он никак не мог понять, что такое безобразит лицо ухоженной женщины. Большое красное пятно на виске – подтеками по щеке вниз до длинной напряженной шеи. Он не видел ее ладоней, судорожно вцепившихся в спинку переднего сиденья, и стиснутых коленей. Ольга устала сидеть, она прошла по салону к кабинке водителя и теперь стояла совсем рядом, вбирая в себя испуганными распахнутыми глазами накатывающие полоски рельсов.

– Откуда у тебя такая машина? – спросила Далила, усаживаясь на переднее сиденье.

– Парня одного из отряда, он дал мне ключи. – Ева выезжала со двора, напряженно вглядываясь в зеркало заднего обзора.

– Привет. Меня зовут Далила. – От резкого движения волосы Далилы легли веером на черный капрон накидки Евы. Второй день Ева была в черном. Далила развернулась и с недоумением разглядывала испуганного мужчину на заднем сиденье.

Мужчина сопел, втягивал воздух со всхлипом, потел, тер друг о дружку ладони и оглядывался в заднее стекло.

– Боря его зовут, – процедила сквозь зубы Ева, – Боря Комлев, познакомься.

– А почему он не отвечает? – с подозрительностью поинтересовалась Далила. – И куда мы едем?

Ева сказала, что они едут в загс. На беспечный вопрос Далилы, на кой черт им сдался загс, она ответила, что в загсе люди женятся. На следующий вопрос, заданный уже обеспокоенным тоном, – кто это тут женится? – Ева объяснила кто. После ее объяснения Боря Комлев придушенным голосом заявил, что это произвол и беззаконие. Далила вытаращила глаза и на несколько минут потеряла дар речи, потом повернулась, нашарила в сумочке очки и разглядела внимательно мужчину сзади.

– Так себе, – сказала она после осмотра, – но, должно быть, добрый и толстый парниша?

– Дурак и трус, – ответила на это Ева. – А ты мне нужна как свидетель и лучшая подруга. Еще одного свидетеля придется искать в загсе.

– Слушай... – Далила опять надела очки и стала разглядывать вблизи сердитый профиль Евы. – А у тебя на такой случай нет какой-нибудь худшей подруги? Что это жених такой испуганный? И где ты его откопала?

– На кладбище.

Жених молчал, сопел, вздыхал со всхлипами.

Далила задумалась. Ева вела машину, сцепив зубы, на поворотах жених несколько раз едва удерживался, чтобы не свалиться на огромную шляпу с полями и вуалью, растекшуюся черным пятном рядом с ним.

Далила думала минут пять. Потом ее пальцы с силой сжали сумочку.

– Останови, – сказала она тихо и зло, а когда Ева не отреагировала, закричала и замотала головой из стороны в сторону. – Идиотка, останови немедленно, не смей этого делать!!

Ева затормозила, приготовившись к сопротивлению. Боря с выпученными глазами врезался в спинку переднего сиденья. Далила выставила вперед руки и задохнулась от перехватившего ее через грудь ремня.

Пока они стонали и приходили в себя, Ева хвалила машину, тормоза, покрытие дороги, Далилу – такую умную и сообразительную, и Борю, за то, что не описался.

– Ты решила выйти за него замуж и таким образом официально поиметь этих двойняшек? Не делай этого! – попросила Далила уже жалобно. – Ты не понимаешь, так нельзя! Так нельзя делать с детьми.

– Детей нельзя сдавать в детский дом. Они должны иметь семью и дом, где их всегда ждут, – заявила Ева.

– Да пойми же, ты не детям помогаешь! Ты пытаешься за их счет решить свои проблемы!

– У меня нет проблем! – гордо сообщила Ева, нашла глазами в зеркальце ополоумевшую физиономию будущего мужа и добавила:

– Пока...

– Это не игрушки, которые можно со временем поменять! А когда у тебя будут свои дети? Ты только подумай, что ты делаешь! Просто проговори словами, что ты хочешь сделать, ну! Говори, я!..

– Я заберу двойняшек из роддома, даже если для этого мне придется выйти замуж на некоторое время за этого, который сзади. Просто так мне их не отдадут, Лариска не написала завещания.

– Молодец! – похвалила Далила. – Теперь продолжи. Я это хочу сделать, потому что...

– Потому что дети должны...

– Ну уж нет, не надо ничего говорить за детей. – Далила вцепилась в руку Евы и дергала ее на себя. – Говори только про себя, только «я»!

– Потому что я могу отдать им все, что знаю и умею, раз никто больше не хочет этого делать.

– Да что ты можешь им дать, ты только посмотри на себя?! – Далила бросила Еву и повернулась назад: