Поезд до Дублина

Как бы то ни было, мама нас, что удивительно, ругать не стала, наоборот, удивилась Лу, который всё это время так спокойно сидел на несметных богатствах, и заявила, что это даже правильно, что мы его раскулачили, ведь он всё равно один столько был не съел. Она сгребла в подол все не поместившиеся в наших бездонных желудках сладости, и заручилась отнести их на праздничный стол, когда внезапно подала голос маленькая Марти:

– Разве мы не могли просто попросить?

Мама на это только усмехнулась и покачала головой.

– Не думаю, что он бы дал. Ты же знаешь Лу: тот ещё актёр – талантище! Как сделает невинное лицо, как притворится – вот, мол, и нет у меня ничегошеньки – ты и поверишь. Нет уж, – деловито заключила мать, жуя мармеладку. – Как говорится, накопил – теперь делись, – И уже в коридоре она шутливо прибавила. – А ещё за вас, юные борцы за справедливость, сейчас такая битва на мировой арене начнётся!

– Ай! Это ещё почему? – отозвалась Рэй, потирая запястье, за которое Грейди усердно тянул в попытках поднять сестру на ноги.

– Ну, вы – те самые, кто сумел построить настоящий коммунизм.

И наши пиры продолжались вплоть до того самого момента, как Лу поступил в колледж и съехал от нас. Потому что хоть он и был блестящим хранителем секретов, хоть и мог ограбить главный банк страны и при этом не выдать себя одним лишь неловким движеньицем, но с вниманием у братца явно не заладилось, так как он не замечал ничего, совсем ничего, просто продолжал из года в год копить сладости, которые не смог съесть в течение дня. Конечно, под Новый год набиралась немаленькая такая кучка и мы четверо, покатываясь со смеху, бессменно выгребали её из недр шкафа и относили на стол, предварительно набив себе полные карманы. Лу же, тем не менее, обстоятельство «чего-то там знакоменького» на столе вообще не смущало, так как он, видимо, думал, что в его отсутствие мы успели ещё раз добежать до магазина или откопали оставшиеся ещё с Рождества залежи. Регулярное опорожнение тайника тоже благополучно проходило мимо его глаз, и потому вся остальная семья радовалась и пользовалась ситуацией, как могла.

Однако новый 1983 год, который имел место задолго до установления сахарной традиции, отложился у меня в памяти на всю жизнь, вплоть до мелких подробностей. Тем утром 31 декабря Лу, появившись к завтраку, угрюмо объявил, а точнее, просипел, что у него болит горло и кружится голова.

Мама тотчас отложила красивую голубую ленту, которой она перевязывала свёрток с подарком для бабушки и подскочила к сыну.

– Ну-ка, дай посмотреть. – она заглянула в широко открытый братов рот, потом приложилась ладонью к его лбу и ужаснулась. – Да у тебя всё горло опухло! И температура, прямо чувствую! Признавайся, сколько мороженого вчера слопал?

– Да не ел я! – попытался возразить Лу, однако сделать это вышло только шёпотом.

– Ага, вижу-вижу, не ел он. Значит, без шапки опять гулял – твёрдо отрезала мама и вынесла, наконец, приговор. – Всё, сегодня никаких друзей. Сиди дома лечись.

На старшего в тот момент было жалко смотреть. Его редкие бровки вскинулись кверху и сложились домиком, как будто он сейчас заплачет, а тёмно-русая прядка из отросшей чёлки, которая обычно придавала брату некоторое сходство с хулиганом, упала на лицо и только усилила в глазах окружающих его трагическое выражение.

– Но… Мам! – снова попытался возопить к родительской совести Лу и снова всё было тщетно. Кажется, он уже успел в полной мере пожалеть о сказанном по неосторожности. – Там… У Брайана сегодня такая вечеринка! Все пацаны придут!

Он ходил за мамой хвостиком туда-сюда по кухне и чуть ли не на коленях просил отпустить его в гости к школьному приятелю, но мать оказалась крепче камня. Она только неумолимо мотала головой и всё твердила:

– Нет, нет и ещё раз нет! Всё. Нагулялся уже вчера. Вот заболеешь ещё по-крупному, и что я с тобой делать буду? В больницу на Новый год лечь захотел? Видимо, да, к этому стремишься. Ещё и друзей всех перезаражаешь, – она устало вытерла лоб тыльной стороной ладони и, резко развернувшись, случайно влетела в Лу. Тот ощутимо пошатнулся, однако на ногах устоял. – Вот видишь, даже с ног валишься. Головокружение налицо. Нет, – мама нашла в ящике градусник и вручила больному, – сегодня ты точно никуда не идёшь. Иди за стол, заодно померяй температуру. И не вздумай плутовать!

Лу только горько вздохнул и отправился к обеденному столу, где я и Рэй, поднявшиеся раньше всех, уже уплетали бутерброды с яйцом. Вяло махнув нам в знак приветствия, брат приземлился рядом, пододвинул к себе тарелку с горячими тостами и сердито сунул градусник под мышку.

– А у вас, девочки, ничего не болит? – осведомилась мама из другого конца кухни. Помещение было небольшим, потому кричать не приходилось. – А то мало ли, Лу ведь заразный.

Мы с сестрой переглянулись и утвердительно помотали головами.

– Неа, – коротко отчеканила Рэй и принялась за ароматное какао.