Поезд до станции детство

На следующее утро, наспех позавтракав, друзья отправились на поиски дяди Федора — старого, хорошо забытого, знакомого. Дежурный администратор объяснила, как найти «каморку» завхоза, озадачив хитрой улыбкой. Но уже через несколько минут все стало ясно. Дело в том, что «каморка» представляла собой достаточно большую комнату с качественным евроремонтом. Вдоль обеих стен от входной двери тянулись металлические стеллажи, на которых чего только не было: и ветошь, и ведра, и швабры, и флаконы с разнообразными чистящими и моющими средствами, и спортивный инвентарь, в общем, все, что только могло понадобиться для нормального функционирования санатория.

Кроме стеллажей из всей мебели в комнате находился еще массивный деревянный стол, установленный в простенке между двумя огромными окнами, прямо напротив двери. Но самой замечательной была фигура мужчины — он с чинным видом сидел за столом и читал толстую книгу. Длинные абсолютно белые волосы и широкая того же цвета борода делали его похожим на батюшку Льва Толстого. Дополняли картину очки в коричневой оправе, водруженные на нос, и просторная белая рубаха с глубоким V-образным вырезом, открывавшая взору курчавые белые волосы на могучей груди.

В мужчине невозможно было узнать того самого дядю Федора, которого они когда-то знали. В бытность работы кладбищенским сторожем выглядел он иначе — намного худее, русые волосы, всегда коротко стриженые и редко причесываемые, вечно торчали в разные стороны, сохраняя ночные примятости. Одевался он небрежно, чаще в какой-то замусоленный ватник, причем неважно, зима ли, лето стояли на дворе.

При появлении друзей, мужчина опустил книгу и посмотрел на них поверх очков глазами философа.

— Чего замешкались в дверях? — произнес он зычным басом. — Проходите, я не кусаюсь.

— Вы Федор Семенович? — с сомнением в голосе спросил за всех Андрей.

— Ну, я… — с этими словами он отложил книгу и облокотился на стол. — А что, не похож? А вы, наверное, те самые, что искали меня давеча? — не обращая внимания на открывшего было рот Андрея, дядя Федор продолжал добродушно басить: — Внук у меня приболел, понимаете? Не с кем было вчера его оставить. Вот и вызвала дочка срочно. Пришлось отпроситься. А что делать? Детям помогать нужно. Жена уже померла, кроме меня помочь больше некому. Да и люблю я его шибко, внука то бишь. Пацаненок такой ладный получился, сообразительный… — он опять проигнорировал попытку Андрея заговорить. — Столько разных вещей знает, а годков-то ему всего пять. Дочка у нас с женой появилась поздно, понимаете. Уже и надеяться перестали. А она раз и родилась. Так что Егорка, так внука моего кличут, мне роднее всех. Конечно, боюсь избаловать. С пацаном-то нужно построже, да ничего не могу поделать, хочется во всем потакать, — тут он встрепенулся, заметив, что Виктор стал нетерпеливо елозить возле стенки. — Чей-то я разболтался? У вас, наверное, дело ко мне какое?

— А вы нас не узнаете? — для начала поинтересовался Андрей.

— А должен? — в удивлении вскинул брови дядя Федор.

— В общем-то, нет. Давно это было, мы тогда намного младше были. Мы-то вас тоже не сразу признали, — видя нерешительность в глазах старика, Андрей поспешил продолжить: — Воспитывались мы в том детдоме, где вы работали кладбищенским сторожем.

— А-а-а, вон оно что? — улыбнулся дядя Федор. — Так вас много там было. Разве упомнишь всех? Что же вам нужно от меня? Я уж годков двенадцать, как не работаю там.

— Дело в том, что на вас у нас последняя надежда, — переняла эстафету у Андрея Алина. — Только вы можете помочь нам в одном не совсем обычном деле.

— Как говорится, чем смогу… — дядя Федор участливо кивнул. — Да вы проходите, берите стулья, присаживайтесь. Чего с порога-то голосите? Да и я вас лучше видеть буду.

Друзья взяли по стулу, которые тоже являлись частью инвентаря, хранящегося тут, и были аккуратно составлены горкой по углам. Дядя Федор снял очки и приготовился слушать, ожидая, когда молодые люди рассядутся.

— Как я уже говорила, — начала Алина, — дело у нас к вам не совсем обычное. Возможно, вы помните историю пятнадцатилетней давности, когда на кладбище пропали трое детей? — она выжидательно посмотрела на пожилого мужчину.

— О таком захочешь — не забудешь, — тяжело вздохнув, ответил дядя Федор. — Совесть меня тогда совсем замучила. Ведь отчасти по моей вине сгинули тогда малыши, — он сокрушенно покачал головой, — не доглядел. Да и как тут углядишь? Частенько та компания бегала на кладбище. Для них там, как медом намазано было… Постойте, постойте… А вы?.. Не те ли вы?..

— Да, — кивнула Алина, — мы те самые дети, что так часто тогда бегали на это кладбище. И те трое были нашими друзьями.

— Вот оно что? — дядя Федор теперь внимательнее стал рассматривать молодых людей. — Нет. Не признал бы, — он улыбнулся. — Повзрослели вы, изменились. Да и подзабыл я вас тогдашних уже. Много времени прошло. Помню только одного, чернявого такого — цыганенка, уж больно песни он красиво пел… Кажется, он как раз и пропал, если мне не изменяет память?