Поезд-фантом

– Мы должны постараться это сделать, это я знаю точно, но сделать это, должен именно солдат, так надо и все, – упрямо повторял я.

Фридрих только непонимающе пожал плечами и развел руки в стороны.

– У меня есть кое – какие мысли на этот счет, – сказал я Фридриху.

– Какие же, если не секрет, я не могу себе даже представить того, что заставило бы солдата решиться на такой шаг.

– Вы имеете в виду ваше убийство?

– Да мое убийство, это ерунда, – махнул Фридрих рукой, – вы что, серьезно полагаете, что солдат просто не может переступить через себя, по тому, что не может убить человека?

– А разве нет?

– Конечно, нет, все гораздо глубже, задайтесь вопросом о первопричине этого страха и вам станут понятны многие вещи.

– И какова же первопричина? – поинтересовался я.

– Это его последняя жизнь, вы понимаете меня? – спросил Фридрих, – он больше не родится никогда!

– Никогда? А что с ним будет?

– Он уйдет с человеком в лиловом плаще.

– Куда?

– Я не знаю, я там не был, да и не горю желанием попасть туда, – рассмеялся Фридрих, – оттуда сюда пока еще никто не возвращался, поэтому спросить мне было не у кого.

– А кто он, вообще, этот мужчина в лиловом плаще?

– А вы как думаете?

– Не знаю, он так многолик, но, пока он не сделал мне ничего дурного, поэтому, что я могу о нем думать?

– Вам виднее, – ответил мой собеседник и опустил глаза.

Я задумался. Теперь мне стало понятно, что солдат изо всех сил пытается как можно дальше отодвинуть момент смерти «фрица», так как сам не хочет отправиться, неизвестно куда в компании мужчины в лиловом плаще. Теперь я понял, что осуществить задуманное будет невероятно трудно. Но, тем не менее, я решил, что должен, по крайней мере, попытаться убедить солдата, что рано или поздно, ему придется отправиться с мужчиной в лиловом плаще. На крайний случай, у меня оставался запасной вариант, самому расправиться с Фридрихом, поэтому я был так спокоен, хотя, прибегнуть к этому варианту у меня совершенно не было желания.

Я, совсем не заметно для себя, да и против своего желания, был втянут в какую – то странную игру, в которую был вовлечен весь этот поезд с его пассажирами. Мне было навязано играть по чужим правилам, которые меня иногда даже пугали. Я не любил подобные игры, но до этого здесь никому не было никакого дела. Я старался не зацикливаться на том, что здесь происходит, да и вообще, не думать об этом. Иначе бы я, наверное, сошел с ума. Хотя, может быть, я уже сошел с ума. Четкого ответа на этот вопрос у меня, тоже, пока не было. Раз мне была кем – то навязана эта игра, то, чтобы узнать, что она из себя представляет, а главное, в чем заключается ее смысл, мне нужно было принять ее условия. Что, собственно, я и сделал. Поэтому, пути назад у меня не было, путь вперед, был мне неведом и не понятен. Но он, все же, был. Я, конечно, слышал раньше про несколько человеческих жизней и прочей ерунде, но никогда всерьез, я такие вещи не воспринимал.

«Неужели, на самом деле все это существует?» – подумал я, но тут же, боясь результата анализа своих размышлений, отогнал от себя эти мысли. Я объяснял себе все происходящее в этом поезде, результатом своего больного воображения, которое явилось следствием сильной усталости и перенапряжения. Ничего другого, я придумать, просто не мог. Итак, решив, принять условия игры, я должен был подчиниться здешним правилам, пусть даже они казались мне, мягко говоря, странными. Сейчас единственным важным для меня вопросом, оставалось возвращение Клары домой. Все остальное, для меня сейчас, просто не имело смысла. Что будет потом со мной, меня, также, не волновало. Я был бы спокоен, если бы мне удалось сделать так, чтобы она сошла с этого поезда до прихода поезда на станцию.

– Почему? – спросил я у Фридриха, – почему мы прибудем с Кларой на станцию в разное время, как это возможно?

– Именно так и возможно, только так и никак иначе, здесь у каждого свое время, время посадки на этот поезд и время выхода из него, – сказал Фридрих, – так уж здесь все устроено, просто примите это, и не спрашивайте почему. Я, все равно, не знаю ответа на этот вопрос.

– Вы хотите сказать, что поезд останавливается для каждого человека индивидуально, и другие совсем не замечают этой остановки?

– Совершенно верно, – покачал головой Фридрих.

Между тем, я уже давно потерял счет времени. Я не знал ни какой сейчас день, ни какое время суток, чего уж там говорить, даже время года, которое было сейчас за окнами этого вагона, совсем не походило на лето. Я уже не пытался отслеживать, как долго я нахожусь в этом вагоне, теперь у меня был совсем иной ориентир, а именно – оставшиеся несколько часов, в течение которых у Клары была возможность сойти с этого поезда. Я мечтал сейчас только об одном, чтобы как можно быстрее появился солдат.