Поезд идет на восток

Название этого места Лухуйтоу в переводе означает «Лань повернула голову». Это название одной красивой местной легенды. В некие древние времена местный князь охотился в этих краях и, заметив неожиданно выскочившую из кустов лань, погнался за ней. Когда же он уже почти настиг ее, то лань повернула голову и … превратилась в красивую девушку. В соответствии с этой легендой на территории этой гостиницы была сделана небольшая скульптура.

Лань повернула голову и … превратилась в прекрасную девушку

Фото из личного архива автора

Единственным неудобством было то, что море на побережье этого небольшого полуострова было непригодным для купания: не было пляжей, сплошные камни. Да и неподалеку был вход в порт, что тоже мало способствовало чистоте воды в этом заливе. Нам пришлось искать возможность добираться до пляжей с другой стороны полуострова, где был хороший песочек. Но и в этом у предприимчивых китайцев все было схвачено: весь день с утра до вечера по этому маршруту курсировали моторикши всего за 4 юаня. Местные жители использовали любые возможности подзаработать. Позднее я убедился, что такие услуги распространены не только в Санья, но и по всему Китаю в тех местах, где не ходит общественный транспорт.

Фото из личного архива автора

На участке побережья, примыкающего к пляжам, активно велось строительство, а кое-где уже стояли благоустроенные отели. Было заметно, что в скором времени Санья превратится в крупное место индустрии отдыха и будет качать большие деньги. Все условия для этого здесь есть. Конечно, по благоустроенности эти современные отели были выше тех коттеджей, в которых мы остановились, но ведь несравненно выше была и плата, как мы вскоре выяснили. Да и стояли они на открытом солнце, совсем рядом, и их окна друг на друга смотрели вечером и днем. Нет, мы все же поступили мудрее.

Вход на приличный, но закрытый пляж одного из отелей в то время тоже стоил четыре юаня на весь день. Пляж был достаточно чистым, да и людей еще было не очень много. В основном на всем пляже было лишь несколько иностранцев, неизвестно откуда появившихся здесь. У китайцев праздник еще не наступил, да и не расположены они были к раздеванию и купанию, только пялились на полуобнаженных иностранных женщин из-за ограды.

Позднее приехала большая группа японцев, много было богатых китайцев не то с Тайваня, не то из Гонконга, которые поселились в фешенебельном отеле прямо у моря. Но эти купальщики, выходившие из отеля в гостиничных белах махровых халатах, точно также после купания удалялись в свои апартаменты.

Необыкновенно синее издали и зеленоватое вблизи, море почти всегда было довольно чистым, особенно по утрам. Вода была чудесной, и это в феврале (!), что нас особенно забавляло. Но это единственное, что нас спасало и от жуткой жары, ведь днем солнце палило нещадно, а зонтов и укрытий не было предусмотрено. Мы старались занять место под какой-нибудь пальмой, чтобы хоть как-то укрыться от беспощадных лучей.

На песчаном пляже Санья в феврале-месяце

Фото из личного архива автора

В один из первых дней я познакомился с бродячим китайским поэтом, который за неимением средств со всем своим скарбом размещался прямо на пляже, благо для жизни здесь не нужны укрытия даже ночью. На питание он подрабатывал тут же уборкой пляжа по утрам. Как выяснилось, он приехал из провинции Хунань, но никаких печатных работ не имеет, так как нет возможности напечатать свои труды. Показал целую тетрадь стихов, но почему-то под грифом «Вооруженные Силы Китая. Совершенно секретно». Заметив недоумение на моем лице, пояснил, что это для того чтобы отпугнуть любопытных. В достоинствах сих опусов мне, конечно, разобраться не удалось, но одну интересную особенность подметил. Очень трудно было найти в этих стихах рифму, потому что написаны они, как большинство современных стишей, без всякой рифмы. К тому же большая часть стихов посвящены КПК, армии, и лично товарищу Мао Цзэдуну, урожденному в той же провинции Хунань, откуда приехал этот бродячий поэт. Возможно, только форма, чтобы преподнести себя, но вполне допускаю, что этот не совсем нормальный именно так и мыслит, и «дело Мао в сердце твоем и моем». Долго выдержать его китайскую бесцеремонность, с которой он постоянно подходил к нам, было невозможно, и нам пришлось поменять место.