Поезд из Венеции

Это было больше полугода тому назад, поздней осенью. Перед Новым годом Кальмар спросил:

– Как поживает Алина?

– Алина? Какая Алина?

– Ну, дочь полицейского?

– Ох, голубчик, понимаешь, во-первых, он оказался не полицейским, а всего лишь путевым обходчиком, во-вторых, в один прекрасный день Алина подцепила на танцах какого-то молодого субчика и удрала от меня.

– А ребенок?

– Думаю, что никакого ребенка не предвиделось. Впрочем, меня это не интересует. А ты еще не видел Франсуазу? Она со мной всего три недели, но теперь я уверен – это всерьез.

Кальмар порой завидовал Жуву, но, присмотревшись к нему, понял, что друг его не так уж счастлив и шутит, только чтобы скрыть грустное настроение.

Жув тоже наблюдал за Кальмаром – особенно сегодня. Их закутки сообщались. У Боба было нечто вроде студии художника – большой чертежный стол возле окна, эскизы моделей, приколотые к стене, и повсюду на полу самые неожиданные предметы из пластмассы. Патрон каждую неделю притаскивал ему что-нибудь новое.

– Взгляните-ка на это ведро, Жув. Это наш новый конкурент. Неплохо, но мы можем сделать лучше. Прежде всего закруглим края…

Закруглять! Это он обожал. Как ни странно, но, быть может, именно в этом таился частично секрет его успеха. Придать предметам из пластмассы, независимо от их назначения, более округлый, более мягкий, более привлекательный вид.

– Если у ведер, тазов или зубных щеток грубые линии – покупатели считают их барахлом.

Иногда Жув, сняв пиджак, заходил к Кальмару…

– Похоже, что в каталоге «Сирс-Робак» ты найдешь кучу новых штуковин…

У каждого из них была своя, своеобразная профессия. И само собой разумеется, у каждого и почти у всех сотрудников фирмы был свой титул. Жув именовался художественным директором, а Кальмара возвели в сан директора по заграничным поставкам. Все это было забавно. И тем не менее приносило ощутимые результаты, несмотря на то что «технический директор», он же «заведующий лабораториями», провел добрую половину жизни, делая анализы мочи.

Клиентов приводили в выставочный зал на первом этаже, но остерегались показывать им замечательные лаборатории и конструкторские бюро. Главным конструкторским бюро была мастерская Жува, хотя существовали и другие, как будто более солидные на вид, укомплектованные инженерами и специалистами, окончившими технические институты. Такие бюро имелись на заводе в Нантерре и в других филиалах, но прежде всего – на ультрасовременном заводе в Брезоле, где трудилось двести рабочих и работниц.

Однако в Нейи находился мозг всего предприятия и кабинет самого патрона, обставленный так же просто, как комната уборщицы на третьем этаже или чуланчик, где ночевал шофер Мишель, когда не успевал вернуться домой.

Лаборатория помещалась в глубине двора, в бывшей мастерской, из которой убрали все старое оборудование и постепенно полностью преобразили. Маленький кругленький господин Расине производил там опыты, напоминавшие детские игры: испытывал различные химические составы, смешивал краски, орудовал прессом с помощью Каду, бывшего кладовщика скобяной лавки, считавшегося мастером на все руки.

– Послушай, старина, – Боб с потухшей сигаретой во рту стоял перед Кальмаром. – Ты в самом деле хорошо себя чувствуешь? У вас с Доминикой ничего не произошло?

– А что могло произойти? Уверяю тебя, что…

– Ладно, не сердись. Просто ты сегодня какой-то не такой, только и всего. Как себя чувствует Доминика?

– Очень хорошо.

– Загорела?

– Ты ведь знаешь, что ей никогда не удается как следует загореть. Она сразу обгорает, и у нее начинает шелушиться кожа.

Жюстена Кальмара и Жува связывала тайна, о которой Жюстену было неприятно вспоминать. Когда его спрашивали, где он познакомился со своей женой, он небрежно отвечал:

– Представьте себе, в метро. Кое в чем и метро может быть полезно. Мы каждый день ездили в одном направлении и в конце концов разговорились.

Это была неправда. Он встретил Доминику в «Колокольчике» – она работала продавщицей в магазине перчаток на бульваре Сен-Мишель и была тогда любовницей Боба.

Доминика и Боб расстались. Как случилось, что Жюстен заместил своего друга? Это была запутанная история, в которой Кальмар так и не смог разобраться. Главное, вот уже тринадцать лет Доминика – его жена и он с ней счастлив.

– Клянусь тебе, у меня все в порядке.

– Возможно! Возможно! Только по твоему виду этого не скажешь.

– Как ты думаешь, патрон будет сегодня?

– А почему это тебя интересует?

– Шаллан еще в отпуске?

– До первого сентября.

Шаллан – коммерческий директор – ничем особенным от других не отличался. Но он занимал пост главного директора, вероятно, потому, что строго и элегантно одевался, имел представительную внешность и мог часами беседовать на любую тему, создавая впечатление, что досконально знаком с данным вопросом.

Раньше он служил простым агентом фирмы, производившей химикалии. Теперь же ему предоставили в конторе самый красивый кабинет с приемной, где помещался коммутатор и дежурили два секретаря.