Поезд на Юму

Скэллен почувствовал, что его терпение иссякает, но старался не повышать голос: — Я, положим, тоже не в восторге… но то что вам нравится или мне — не имеет никакого значения. Маршал уже миновал Таксон. Мистер Тимпи, вы можете сколько угодно бурчать и злиться — до тех пор пока вы делаете это про себя. У Джима есть приятели… и поскольку мне предстоит тащиться с ним через всю территорию, я бы предпочел, чтобы никто об этом не знал.

Тимпи занервничал: — Я не понимаю, почему я должен во всем этом участвовать. Моя работа не имеет никакого отношения к арестам…

— У вас есть ключи от комнаты?

— Они в дверях. Я вообще отвечаю только за перегон отсюда до Таксона…

Скэллен протянул ему Винчестер: — Если вы присмотрите за этим и за лошадьми до моего возвращения — я буду вам крайне обязан… ну и кроме того, вам не надо напоминать, чтобы держали язык за зубами.

Он повел стволом дробовика, приглашая Джима пройти в дверь. Скэллен пошел за Киддом, держа обрез у ноги: — Направо, наверх по лестнице.

Кидд начал подниматься; Скэллен остановился, чтобы глянуть на человека в кресле. Он сидел низко, руки сложены на животе, а шляпа, как и сказал Тимпи, была надвинута на лицо. Скэллен видел тысячи таких спящих в фойе и ранее, так что помедлив секунду, он пошел вслед за Киддом. Он не мог себе позволить стоять и размышлять, что это за спящий.

Единственное окно узкой, с высоким потолком, комнаты 207 выходило на Коммершел-стрит. У окна, вдоль правой стены стояла железная кровать. У стены напротив располагался шкаф, а рядом с ним — туалетный столик с умывальным тазом и кувшином для воды. Оставшееся пространство было занято грубым некрашеным столом и двумя простыми стульями.

— Приляг, если хочешь, — сказал Скэллен.

— Почему бы тебе не поспать? — спросил Кидд. — Я подержу дробовик, так и быть.

Помощник маршала передвинул один из стульев к двери, а второй поставил у стола, подальше от кровати. Затем он уселся и положил дробовик на стол, так чтобы ствол смотрел на Джима, устроившегося на кровати у окна.

Джим рассеяно глянул за окно. За деревянными крышами был виден кусочек неба, однако он сидел недостаточно близко к окну, чтобы видеть, что происходит на улице. — Похоже, будет дождь, — задумчиво сказал он.

После недолгого молчания Скэллен ответил: — Джим, я лично против тебя ничего не имею… мне просто платят за это. Но я хочу сразу тебе сказать: если ты попытаешься сократить эти семь футов между нами, то я спущу оба курка одновременно — без предупреждения. Ясно?

Кидд глянул на Скэллена и опять уставился за окно: — Холодно, к тому же. — Он потер руки, цепь кандалов зазвенела. — Там щель, мне дует. Я закрою?

Скэллен плотнее обхватил рукоятку обреза и поднял стволы повыше: — Если дотянешься со своего места, не вставая.

Кидд посмотрел на подоконник и покачал головой: — Слишком далеко.

— Ладно, — сказал Скэллен, поднимаясь. — Ложись на кровать. — Он повернул свой пояс с кобурой так, чтобы Кольт оказался на левом бедре.

Кидд медленно устроился на постели, ухмыльнувшись: — Не хочешь рисковать, да? Где же твой азарт?

— Остался в Бисби, вместе с женой и тремя детьми, — ответил Скэллен без улыбки, обогнув стол.

На фрамуге не было рукояток. Держась другой стороны окна и не спуская глаз с лежащего, Скэллен уперся основанием ладони в раму и резко толкнул ее вниз. Окно с грохотом закрылось, и в ту же секунду он увидел, как Джим Кидд в прыжке взлетает с кровати, без помощи рук. На мгновение Скэллен заколебался, чувствуя как палец ложится на спусковой крючок. Кидд уже был на полу, его тело напряглось, он наклонил голову, собираясь протаранить Скэллена. Скэллен отступил на шаг и резко двинул коленом в голову Кидда.

Бандит отлетел назад на кровать, ударившись затылком о стену. Он не двигался, глаза внимательно смотрели на Скэллена.

— Ну, как, Джим, лучше стало?

Кидд ощупал нижнюю челюсть скованными руками: — Ну, я же должен был попробовать тебя на излом, — ответил он. — Я знал, что ты не выстрелишь.

— Но в следующий раз уж точно.

Какое-то время Кидд не шевелился. Затем он заворочался и сказал: — Я хочу сесть.

Скэллен, оставаясь с другой стороны стола, кивнул: — Располагайся.

Кидд опять уставился за окно.

— Маршал, а сколько ты получаешь? — неожиданно спросил он.

— Думаю, что это не твое дело.

— Ну а все-таки? Какая разница-то?

Скэллен поколебался: — Сто пятьдесят в месяц, — сказал он наконец. — Плюс расходы и по доллару за каждый арест в пределах Бисби.

Кидд кивнул с неподдельной симпатией: — И у тебя жена и трое детей?

— Все равно это больше, чем получает ковбой.

— Но ты-то не ковбой.

— Я достаточно гонял коров.

— Сороковник в месяц плюс доля? — рассмеялся Кидд.

— Так точно, сорок в месяц, — ответил Скэллен. Он почувствовал себя глупо. — А у тебя сколько выходит?

Кидд осклабился. Когда он улыбался, он выглядел сущим юнцом, и двадцати не дашь: — Смотря какой месяц. Все зависит от.

— Но награбил ты прилично?

— Достаточно, чтобы купить все, что я захочу.

— Ну и что ты будешь хотеть в следующие пять лет?

— Ты как-то очень уж уверен, что мы попадем в Юму.