Поезд на Солнечный берег

– Я вам помешаю, – заявил Человек без лица и в доказательство шмыгнул носом.

– В вашей тени очень хорошо прятаться, – вставила девушка с улыбкой. Человек без лица сел, побежденный.

– Вы здесь живете? – любезно спросил Филипп. Мысленно он уже проклинал себя за то, что дал подсесть незнакомцу.

– И да, и нет, – уклончиво сказал тот. – Собственно, во всем виновата реклама. Я–то думал, что эта балерина уже два века как ушла в мир иной.

– Так оно и есть, – развязно подтвердил сосед, сидящий сзади, – но ее воскресили и заставили танцевать.

Филиппу не понравился ни голос, ни говоривший – молодой прыщавый гномон в костюме мешком и с роговыми очками на носу, под которым уже пробивались совершенно седые усы.

– Самое интересное, – продолжал гномон, уже протиснувшись между девушкой и Человеком без лица, – что, несмотря на это, старушка в полном шоколаде! Вы не ошиблись, что заглянули сюда.

Филипп и раньше не выносил гномонов, но этого он невзлюбил с первого взгляда. Гномон глядел на него ехидно и, очевидно, наслаждался бешенством Филиппа. Общеизвестно, что гномоны не выносят тех, кто не похож на них. В сущности, они – люди добродушные, порядочные и в каком–то смысле полезные, но убожество, глупость и самодовольство делают их просто невыносимыми для тех, кто устроен иначе, чем они.

– Место занято, – сказал Филипп, стараясь выражаться как можно более недружелюбно. По правде говоря, это у него плохо получилось.

– По барабану, – отозвался гномон пренагло и обратился к девушке: – Я Ариосто, а вас как?

Филипп еле сдерживал себя. Он готов был растерзать наглого гномона; но, на счастье его, вмешался Человек без лица, выразительно прогнусив:

– Ариосто? А может быть, Орландо?

Гномон побелел, сгорбился и сник.

– Тише! – прошептал он со страдальческой гримасой. – Тише, ради бога! Если меня узнают, мне конец. Меня просто разорвут на сувениры!

– Вас не узнают, – внушительно сказал Человек без лица, – если вы будете сидеть скромно, тише воды, ниже травы и молчать в тряпочку. Ясно?

– В полном шоколаде, – пролепетал Орландо. – Как вы меня узнали?

– Какая разница? – пожал плечами Человек без лица. – Я вас узнал, и точка.

– Послушайте, – нервно начал Орландо. – У вас вид порядочного человека. Признайтесь честно: вы случаем не мой фанат?

– Нет, – отозвался Человек без лица безмятежно.

– Клянетесь? – подозрительно спросил актер.

– Я вообще терпеть не могу современное кино, – заверил его Человек без лица.

– Слава богу! – воскликнул Орландо и, схватив собеседника за руку, стал горячо трясти ее. – А я уж думал, вы из этих… из моих поклонников. Вы меня успокоили!

Филипп озадаченно посмотрел на него.

– Мне казалось, звезды вроде вас любят, когда ими восхищаются, – нерешительно заметил юноша. – Разве нет?

Орландо поморщился и поправил левый ус, который выказал намерение отклеиться.

– Видите ли, – сказал актер после того, как удалось вернуть ус на место, – я ничего не имею против восхищения, если оно выражено в подобающей форме. – Он улыбнулся спутнице Филиппа. – Допустим, вам понравилась моя игра. Вы сказали мне, что я гений, и поскольку я вполне разделяю вашу точку зрения, я не вижу причин для возражений.

– Какая скромность, – пробормотал Человек без лица.

– Однако, – продолжал Орландо, – то, что вы признаете мои заслуги, еще не дает вам право виснуть у меня на шее, задавать дурацкие вопросы, преследовать меня повсюду… и дежурить круглые сутки под моими окнами! – с особенной злостью прибавил он. – Все знаменитости любят, когда им поклоняются, но при этом терпеть не могут своих поклонников. Вслух, конечно, в этом никто не признается, но дело обстоит именно так. Любая звезда вам скажет, что поклонники – это бочка дегтя в ложке меда, которая называется славой. – И он вновь улыбнулся девушке в белом и подкрутил ус.

– Какая у вас тяжелая жизнь, – вздохнул Человек без лица, поднимаясь на ноги. – Давайте меняться местами, а то вы сидите спиной к зрелищу.

Орландо, он же Ариосто, открыл рот, собираясь что–то сказать, но передумал и рот закрыл. Он сел на место Человека без лица, нахохлился и отвернулся. Человек без лица невозбранно устроился рядом с девушкой, и Филипп взглядом выразил ему благодарность, ибо Орландо был известен в широких кругах как сердцеед, который меняет подружек с космической скоростью. Он недолго тосковал и тотчас принялся строить глазки какой–то болонке.

Занавес взвился под рокот аплодисментов.

– Меня зовут Филипп, – сказал Филипп.

– Ада, – просто ответил она. Ее имя наполнило его душу тающим эхом: Ада… Ада… Ада…

– Я… – начал было Филипп, но новая овация заглушила его слова.