Поезд на Солнечный берег

Стадион взревел в экстазе. «Львы» явились в обычной своей красно-белой форме с вышитой на груди эмблемой, которой, впрочем, был почему-то вовсе не лев, а птица феникс; но на то и эмблема, чтобы означать вовсе не то, что она изображает. «Пушкари» вышли в черно-желтой форме. Их эмблема по загадочности не уступала вражеской — это была латинская буква «V», вписанная в схематический алый круг. Одежда вратарей, кстати, слегка отличалась от одежды их одноклубников; так, вратарь «львов» для конспирации нацепил желто-черное одеяние, а его соперник и коллега от «пушкарей» зачем-то облачился в зеленый наряд, отчего стал походить на большую лягушку с выбеленными перекисью волосами.

Гимн умолк, и судья Коленце, паря в воздухе, стал наблюдать за тем, как капитаны команд обмениваются вымпелами. Собственно говоря, при этом обряде (довольно старинном) полагалось пожать друг другу руки, но никто давно не настаивал на соблюдении этой формальности, потому что, пожимая руку сопернику, любой уважающий себя капитан был не прочь ее оторвать. Так что теперь капитаны ограничились тем, что по новой моде показали друг другу кукиш и подошли к судье. Дети уже давно убежали с поля, радуясь, что так легко отделались.

— Гм, — сурово сказал Коленце. — Ну что, разыгрываем, у кого будет мяч? Итак… У меня два кармана. Угадайте, в каком из них красная карточка?

— А раньше они вроде бы монетку кидали, — заметил Филипп Мистралю.

— Бублики неудобно кидать, — возразил рассудительный Мистраль. — Ага! Значит, мяч будет у «пушкарей». А «львы» выбирают сторону поля.

Капитаны дружески плюнули друг в дружку и, по традиции пожелав сопернику сломать себе ноги, руки и шею, мирно разошлись. Игроки потянулись на свои половины поля. Вратари заняли свои места в воротах и, как и требовал обычай, исполнили заклинания против Залетания Мяча, Грозящего Неминуемым Голом. Вратарь «львов» ущипнул себя за правое ухо, трижды повернулся на месте и после этого по два раза постучал ногой по левой и правой стойке ворот. Зрители зааплодировали: в прошлой игре вратарь напутал и в заключительной фазе заклинания постучал сначала по правой, а потом по левой стойке, из-за чего (как уверяли завзятые болельщики) в его ворота влетело четыре мяча. Что же до вратаря «пушкарей», то он, похоже, не собирался утруждать себя понапрасну. Он ограничился тем, что погладил рукой сетку, отчего та игриво заволновалась, зачем-то подтянулся на горизонтальной штанге, словно проверяя, выдержит ли она его вес, после чего скосил оба глаза за спину в сторону ближайшей камеры и двадцать семь раз пропрыгал на одной ножке по кругу. Впрочем, он тоже получил от зрителей свою порцию аплодисментов.

— Кажется, «львы» играют по алмазной схеме, — заметил Филипп, внимательно глядя на поле. — Четыре-четыре-два.

— Ага, а «пушкари» по изумрудной, она же «елочка», — отозвался Мистраль. — Один-два-три-четыре. Только эти схемы ничего не решают, уверяю тебя.

Коленце поглядел на часы, сделал строгое лицо (отчего вратарь «львов» в ужасе споткнулся у своих ворот) и зычно свистнул. Тотчас же в середине поля образовалась круговерть: кто-то бежал, пиная мяч, кто-то несся за ним, со свистом рассекая воздух. «Пушкари» организовали первую атаку. Их беловолосый вратарь, стоя в воротах, зевнул, достал из кармана какую-то книжку и углубился в ее изучение.

— Однако! — воскликнул Филипп. — Слушай, по-моему, он читает твой роман!

Мистраль всмотрелся.

— Нет, — с сожалением констатировал он, — мой на четыре страницы толще. Это какое-то иллюстрированное издание для взрослых, а обложку он снял с моей книги, чтобы не привлекать внимания.