Поезд ночных теней

Флинн зажмурилась. Фёдор показался ей каким-то мифическим существом, возникшим из старых пергаментных рукописей, тёмных полок и танцевальных па на небесно-голубом потолке. Так вот, значит, каким был бы Фёдор, будь он павлином, зачарованно думала она, садясь на своё место. Пегс уже сидела рядом с ней, энергично царапая что-то в своём альбоме для зарисовок. Она всё ещё выглядела немного расстроенной.

– Не забывай, – прошептал Касим с другой стороны от прохода, – будь обаятельной!

Флинн закатила глаза, но слишком волновалась, чтобы раздражаться. Она украдкой бросила взгляд на Фёдора. Он, похоже, изо всех сил старался не замечать её.

Наконец прозвучал гонг к началу занятий. Вильмау, спотыкаясь, вошёл в вагон, глядя на Фёдора как на гостя, на чьё посещение он не рассчитывал.

– Очень мило, очень мило, – пробормотал он и, заламывая руки, обратился к классу. – В последние месяцы мы занимались всякими важными базовыми вещами: поведением в обществе. Танцевальные па, общепринятые выражения, правила поведения за столом – без этих хороших, подобающих ситуации манер вам не найти союзников и не видать успеха. – Он указал на пожелтевшие наглядные пособия, трепыхающиеся в вагоне на ветру как птичьи перья. – А сейчас мы обратимся к чему-то не менее важному: к культурным особенностям поведения. Эти правила необходимо знать всем, кто путешествует по миру.

Говоря, он потирал ладони, будто страдающая нервным расстройством белка. Флинн всегда считала Вильмау чокнутым, но теперь, когда они оба видели ночную тень, его беспокойство вызывало в ней сильную неловкость.

Подтянув непрестанно двигающимися пальцами слишком короткие рукава джемпера, он объявил:

– Мы начнём с обзора самых разных ритуалов приветствия, принятых в мире. Владение ими всегда производит наилучшее впечатление.

По вагону прошёл шелест, павлины взяли блокноты и ручки, а Фёдор по-прежнему безучастно стоял рядом с учительским столом. Некоторые ученики уже начали шушукаться о причине его присутствия.

– Секунду, пожалуйста! – воскликнул Вильмау, подняв руки словно регулировщик уличного движения. Из левого рукава у него, как всегда, торчал список палочек, которыми он отмечал проступки учеников. – Сегодня мы будем учиться на практических примерах! – провозгласил он.

Обычно занятия по поведению заключались в том, что Вильмау давал пояснения к наглядным пособиям, а павлины их срисовывали. Теперь же в классе поднялся недобрый рокот. Что затевает учитель?

– К моей радости, наш дорогой кочегар проявил готовность предоставить себя в наше распоряжение в качестве живого наглядного пособия. Аплодисменты Фёдору Куликову! – призвал Вильмау, захлопав в ладоши.

По виду Фёдора можно было предположить что угодно, но только не то, что он добровольно предоставил себя в чьё-то распоряжение. Соответственно и аплодисменты получились вялыми. Гарабина вообще не хлопала, а с отвращением фыркнула за спиной у Флинн.

– Разумеется, нам нужен второй доброволец, – сказал Вильмау, умоляюще глядя на класс.

На вагон опустилось молчание. Несколько павлинов тихо откашлялись. Никто не вызвался.

Флинн виновато кусала губу. Она с радостью помогла бы Фёдору, но суровый взгляд, который он старательно отводил от неё, заставлял её колебаться. Может, он вовсе не желает помощи от Флинн. Может, ему хочется, чтобы рядом оказалась та темноволосая девушка с пучком.

– Ну вызовись уже, – пробормотала Пегс, толкнув Флинн локтем в бок.

Флинн не шелохнулась. Она слышала, как при покачивании поезда шелестит бумага. На картинках наглядных пособий вилки и ножи разделывали рыбу на филе. Синие волосы Касима потрескивали в лучах утреннего солнца. В воздухе лениво танцевали пылинки. На небесно-голубом потолке следы ног кружились так тихо, словно толстое ковровое покрытие под партами поглощало звук даже этих шагов.

Никто по-прежнему не вызвался.

Вильмау, тихо хныкнув, развернул свой многометровый список палочек. Сейчас он отыщет кого-нибудь, у кого больше всего палочек, и тот сделает положение Фёдора совсем уж ужасным. Собрав всё своё мужество, она подняла руку – как раз в ту минуту, когда Вильмау выкрикнул:

– Флинн Нахтигаль!

Флинн сорвала бурные аплодисменты, вероятно вызванные тем, что она тигрик, или облегчением остальных из-за того, что перед классом выходить не им.

– Не забудь, – прошептал Касим, когда Флинн проходила мимо него к учительскому столу, – о-ба-я-ни-е!

– Сейчас как дам тебе «обаяние»! – прошипела Флинн, стараясь не замечать скептического взгляда Фёдора.

– Итак! – Вильмау, усевшись на освободившееся место Флинн, приступил к объяснению. – Начнём с рукопожатия, типичного для многих западных стран ритуала приветствия и прощания. Подайте друг другу правую руку, пожмите и коротко потрясите.

Флинн и Фёдор с сокрушённым видом протянули друг другу руки. Флинн ощутила шершавую кожу Фёдора и сильные мышцы под ней, но его пожатие было таким коротким и недружелюбным, что Флинн не понимала, от чего её охватила дрожь – от жара или от холода.