Поезд приходит в город N

— Все подряд, если честно. Потому что теперь у меня вообще совсем нет секса. Если бы я писал в блог, я бы написал именно это: не тратьте время на перечитывание, трахайтесь чаще! И вообще ничего не происходит кроме разговоров.

— Кстати!

Арина оживилась и придвинулась чуть ближе. От него исходил знакомый, но почти стёршийся из памяти запах; костюм забавно шелестел при каждом его движении, он смотрел в море и глотал коньяк.

— Кстати! Одна женщина писала своему в фейсбуке! Вроде как он читает. Он читает?

— Читает, — кивнул он.

— Серьёзно?!

— Да, но только когда она обращается к нему. Так что я понятия не имею, сколько у тебя детей. Ты про меня не думаешь, когда пишешь про них.

Он сидел в библиотеке, которая очень напоминала его квартиру. На одной стене — фотография папоротника. Портрет, шутил он. Напротив висела картина, где была не слишком художественно изображена сцена явления немолодого супруга в спальню невесты за супружеским долгом. История женщин моей семьи, шутил он.

Любовь к перестановкам в минуты печали осталась с ним — только вчера его комната была главным обеденным залом в Хогвартсе. Под потолком точно так же парили свечи, вдоль стен летали киношные призраки.

Иногда он устраивал себе пентхауз с видом на город. Город он собирал по памяти из нескольких фильмов и фотографий. Можно было совместить Гранд-парк, Эйфелеву башню и Темзу с колесом. Его это веселило примерно сутки, потом надоедало.

Теперь вдоль всех стен тянулись стеллажи с книгами, вместо люстры к потолку крепился огромный телеэкран.

В дверь постучали.

— Новый роман!

Разносчик улыбался слишком слащаво, но за хорошую новость его можно было простить.

— Роулинг!

Разносчик улыбнулся ещё шире.

— Там ещё новый альбом вашего нью-эйджа. Нести?

— Спрашиваешь!

Разносчик исчез, он подпрыгнул, хлопнул в ладоши и стукнул себя по бёдрам.

— Моя девочка! Я тебя люблю!

Он сидел, обняв Арину за плечи, они почти синхронно подносили ко рту коньячные бокалы.

— Так это и работает. Каждый раз, когда ты читаешь что-то. Или смотришь.

— И думаю о тебе? Тебе приносят новый фильм или книгу?!

— Да. Но я не могу ничего никому пересказывать из наших.

— То есть… Если дед…

— Надо каждого упоминать отдельно, кузя.

— Интересно, а с живыми так можно? Передавать мои воспоминания кому-то другому?

— А как, по-твоему, работает дежавю?

Глаза были сухими, сна не было, но все тело ныло.

— Давай уже. Ты же не можешь остаться здесь жить!

— И где теперь?

— Ты же помнишь про мою египетскую мечту?

— Ты вьёшь из меня верёвки!

Они помолчали.

— Я люблю тебя, — сказала Арина.

— Я знаю, кузя.

В купе она вошла последней.

— Добрый день, — поздоровалась Арина и улыбнулась попутчикам. Молодая пара и маленький мальчик вытаскивали из сумок планшеты и ноутбук. Она достала телефон и включила его.

— Привет, — сказала она в трубку, отвернувшись от всех. — Как вы там? Как дети? Прошло хорошо, я просто отдала документы, и всё. Слушай, я не знаю, почему лично. Ты же знаешь, самолётами пока не выходит. В следующий раз. Да, я тоже соскучилась.

Арина выключила телефон. Ещё раз улыбнулась семейству, но они все уже смотрели в ноутбук.

— У меня двое детей, слышишь? — подумала она.

Ярославль — Швейцария Анна Раднева

До последнего Виктор откладывал эту командировку. Уходил в отпуск, брал больничный, обменивался с заказчиками длинными уважительными и-мейлами. Но больше тянуть было нельзя. Брёвна напилены, склад забит, машины загружены, а продаж почти никаких. Пришлось сесть на поезд и доехать самому до Ярославля. Он не любил поезда с детства за вынужденное многочасовое заточение вместе с жареной курицей в фольге и варёными яйцами, но машина была в ремонте, а компания не спешила раздавать корпоративные фордики сотрудникам на испытательном сроке.