Поезд Ташкент-Москва

В соседнее купе ночью кто-то вселился и тут же сильно запахло копченой рыбой. Наутро к нам с Дашей пришел знакомиться новый сосед – молодой крепкий узбек, веселый, усатый, с массой золотых зубов. Оказалось, он везет коробки с копченой рыбой – продавать в Москве. Выяснилось, что живет он в Пахта-Арале, где живут мои тетки и где я не раз бывала, на соседней с ними улице. После этого его дружелюбие заметно возросло. Ему у нас очень понравилось, уходить явно не хотелось. Намеков моих, что, мол, мы устали, хотим отдохнуть, поспать, этот простой человек не понимал. Со своей стороны, он неуклюже и настойчиво намекал, что вот бы в Москве кто его приютил вместе с товарищем и коробками с рыбой, он бы и заплатил, и считал бы этого человека своим родственником, и этот человек всегда бы имел дома рыбу. Несмотря на блестящие перспективы, я ему приют не предложила. Он не смутился, повторял одно и тоже, сверкая золотыми зубами (что очень понравилось Даше), так что пришлось позвать дедушку Умара и тот, беспрерывно говоря по-узбекски, вытеснил-таки нашего гостя. После этого визита дверь в купе я закрывала на замок, и не открывала на стук и призыв: « Эй, Ирина-хон, сестра, открывай, это я к вам пришел!».

В дороге часто хочется есть. Мы с Дашей налегли на наши припасы и довольно быстро их съели. Так что к Куйбышеву мы подкатили совершенно без еды. В Куйбышеве есть ( во всяком случае, была тогда) шоколадная фабрика. Время было непростое, на некоторых предприятиях часть зарплаты или всю полностью выдавали производимой этим предприятием продукцией. Так что весь перрон был полон людьми, держащими в руках коробки с шоколадками. Я оставила Дашу на перроне на попечение заботливого дедушки Умара, а сама помчалась в купе. Дело в том, что мелкие деньги кончились. Но с собой была вполне солидная сумма, которую я не потратила в дешевом Ташкенте. Перед отъездом мама уверила меня, что времена лихие, в поездах полно разбойников (!), деньги надо спрятать и она знает, как. С изнанки на груди белой хлопковой майки она положила деньги и прикрыла их заплатой, которую прочно пришила суровыми нитками. Поверх майки на мне была блузка. Снимать одежду и добывать зашитые деньги времени не было, поезд стоял 15 минут. Так что я оттопырила майку и попыталась отодрать заплату – не тут то было, все было пришито на века. И тут я увидела на столике большущий нож , его дедушка Умар дал нам для нарезания салата. Я взяла нож и стала тыкать им в край заплаты, по-прежнему оттопырив майку. Заплата начала поддаваться, и тут я почувствовала чей-то взгляд из окна. Напротив нашего поезда стоял другой, и одно из окон было точно напротив нашего. В том окне была масса перекошенных лиц с вытаращенными глазами. И я поняла: они видят, как женщина тычет себе в грудь огромным ножом, видимо, самоубиваясь. Я растерялась, придумывая, как им изобразить, что все в порядке. И в этот момент их поезд поехал! Представляю, как они обсуждали увиденное и как рассказывали об этом своим близким! А я благополучно отодрала часть заплаты, вытащила деньги и успела купить куйбышевские шоколадки. Кстати, ни мне, ни Даше они не понравились.

В Москве нас встречал муж Саша. Неожиданно ко мне подбежал, сияя золотыми зубами, наш попутчик, пожал нам троим руку, сообщил Саше, что я красавица, и исчез. Мы, распространяя сильный запах копченой рыбы, побрели к машине.

Больше я в Ташкент не ездила.