Поезд убийц

— Это мне очень приятно слышать, потому что ты сдохнешь в туалете поезда. — Его глаза злобно сверкают из-под козырька кепки.

— Я на задании.

— Я тоже. В отличие от твоего, это действительно важное задание. Я тебе уже сказал, что у меня мало времени.

— Все ты врешь. Никто не дал бы тебе важное задание.

— Это правда! — Стоит задеть Волково больное самомнение, как его ноздри начинают раздуваться от негодования. Свободной рукой он шарит в кармане и извлекает оттуда фотографию. На ней девушка. — Знаешь ее?

— Откуда мне ее знать? — кривится Нанао.

Волк все время таскает с собой фотографии своих жертв — одну полученную от клиента и вторую, которую снимает сам, когда его работа закончена. У него целая коллекция снимков «до» и «после»: до и после избиения, до и после смерти — он ими очень гордится и обожает их всем показывать. Это еще одна его черта, которую Нанао ненавидит.

— Почему так получается, что это всегда девушки? Это потому, что ты Волк? Ищешь свою Красную Шапочку?

— Ты ее точняк не знаешь. Это не обычная девушка.

— И кто она?

— Это месть, понимаешь, месть! Кое-кто жаждет кровной мести. И я точно знаю, где она находится.

— Хочешь разобраться с бывшей подружкой, которая тебя послала?

Физиономия Волка перекашивается.

— Слушай, ну не будь ты таким говнюком!

— Это говорит мне человек, который избивает женщин?

— Думай что хочешь. По-любому, я не должен тратить время на болтовню с тобой, потому что из всех говнюков ты — самых худший! А я — все равно как Хидэёси, пришедший за Акэти Мицухидэ![25] — С этими словами Волк засовывает фотографию обратно в карман.

Нанао едва ли может согласиться с тем, как Волк за уши притянул историческую ситуацию к своей собственной.

— Так что мне нужно спешить, и я быстро о тебе позабочусь, — добавляет Волк и подносит лезвие к горлу Нанао. — Ну как, страшно?

— Да, — Нанао понимает, что ему придется блефовать. — Не делай этого. Пожалуйста, не делай этого. Пожалуйста, не делайте этого, уважаемый господин Волк.

Если тут появится кто-нибудь из других пассажиров, это осложнит ситуацию. Даже если никто и не заметит нож, то увидят двух сцепившихся друг с другом мужчин — а это уже выглядит подозрительно. Решат, что что-то здесь не так. «Что мне делать, что мне делать?» — эти слова без остановки крутятся в его голове. Нож в миллиметре от его горла, он в любой момент может его порезать… Лезвие немного щекочет кожу.

Не выпуская из своего поля зрения нож, он бросает оценивающий взгляд на коренастую фигуру Волка. Нанао намного его выше, и если ему удастся вырвать из его руки оружие, то преимущество будет на его стороне. «Он открыт». Стоит Нанао это подумать, как он делает шаг в сторону, мгновенно оказывается позади Волка, просовывает руки через его подмышки и берет в захват, изо всей силы вдавливая свой подбородок в Волкову макушку.

— Эй, ты что, погоди! — хрипит обездвиженный Волк с заломленными за спину руками.

— Веди себя тихо, — говорит Нанао ему в ухо и перехватывает рукой за шею. — Ты сейчас будешь вести себя как взрослый человек и пойдешь на свое место. Мне не нужны неприятности.

Нанао прекрасно умеет ломать шеи. В молодости он тренировался в этом так же, как кто-то тренируется играть в футбол, пока не научился делать это не задумываясь. Если ты сумел добраться до чьей-то головы, дальше это уже вопрос угла и скорости — хорошенько крутани ее, и шея сломается. Конечно, у Нанао нет намерения сломать Волку шею. Он не хочет, чтобы все осложнилось еще больше. Так что он просто еще сильнее сжимает голову своего противника и ограничивается угрозой:

— Я это сделаю, сломаю тебе ее.

— Я усёк, я все усёк, отпусти только, — испуганно тараторит Волк.

Синкансэн снова накреняется. Не слишком сильно, но, может быть, Нанао недостаточно крепко стоит на ногах, или у Волка подошвы ботинок скользят, но в этот момент они оба падают.

Нанао ударяется задницей об пол и чувствует, как его лицо заливается краской стыда. Затем он понимает, что все еще крепко удерживает голову Волка, вцепившись пальцами в его волосы. Волк тоже валяется на полу. Нанао ощущает короткий приступ паники от мысли, что тот мог случайно упасть на собственный нож, но на лезвии, которое все еще поблескивает в его руке, нет никаких следов крови. Нанао с облегчением выдыхает.

— Вставай давай. — Он отпускает волосы Волка и с силой пихает его в спину.

Голова Волка безвольно падает, как у младенца, который еще не научился ее держать.

«Быть того не может». Нанао растерянно моргает. Затем поспешно обходит Волка спереди и заглядывает ему в лицо. Выглядит Волк совсем не так, как должен: глаза выпучены, рот по-дурацки открыт. И, конечно, голова повернута совершенно неестественным образом.

— Быть того не может. Это неправда, — говорит Нанао, понимая, что уже слишком поздно. Это правда. Он упал, продолжая держать Волка за голову, и нечаянно сломал ему шею.

Его телефон издает виброзвонок. Он отвечает, не удосужившись проверить имя звонящего. Есть только один человек, который может ему позвонить.