Поезд убийц

— Легенды появляются потому, что кто-то их сочиняет. Этого парня, может быть, и на свете-то никогда не было. Говорить, что кто-то был легендой, — это все равно что рассказывать «Городские легенды»[56]. Возможно, кто-то очень напряженно раздумывал о том, как передавать секретные сообщения, и в конце концов придумал эту историю о наемном киллере, который не любил, чтобы его будили. А я хочу тебе сказать, что этого парня нельзя было разбудить, потому что такого парня никогда не существовало. — По мере того как он говорит, Мандарин перестает шептать и его голос становится обычным.

— Я никогда тебя не бужу, потому что я очень добрый.

— Нет, это потому, что ты всегда спишь дольше, чем я.

— Слушай, Мандаринчик, я просто подумал, что это хорошая идея — заставить мальчишку двигаться, чтобы не выглядело так, будто он мертв.

— Когда кто-то выглядит так, будто он крепко спит, и вдруг начинает махать рукой, то он либо гигантская кукла, либо мертвое тело, которое машет рукой потому, что кто-то другой машет его рукой.

— Ой, да ладно… Держу пари, что это сработало, — Лимон начинает нервно покачивать ногой. — Этот парень с зализанными волосами наверняка позвонил Минэгиси и описал ситуацию в трех словах: «Все о’кей». О’кей считается за два слова.

— Он вне всяких сомнений позвонил ему. «Господин Минэгиси, с вашим сыном было определенно что-то странное. Я думаю, что-то не в порядке».

— Погоди, я не могу сосчитать слова.

— Это не имеет значения!

Лимон смотрит на профиль Мандарина и замечает серьезное выражение его лица. «Ну почему он всегда такой напряженный?»

— Ну ладно, не имеет значения, так не имеет значения. Опиши мне ситуацию, как ее видишь ты.

Мандарин проверяет свои часы.

— Если б я был на месте Минэгиси, то послал бы своих людей на следующую станцию, где остановится синкансэн. Опасных людей, вооруженных до зубов. Я приказал бы им ждать на платформе и убедиться, что двое, которых он нанял на работу, не попытаются сбежать с поезда. И если эти двое остались бы в поезде, мои люди зашли бы внутрь. К счастью, в этом синкансэне достаточно свободных мест. Прямо в эти минуты я бы покупал билеты — на все места до единого.

— Я что-то очень переживаю за двух парней в поезде.

— Да, интересно, кто бы это мог быть…

— То есть ты считаешь, что как только поезд остановится в Сэндае, в него ввалится целая толпа головорезов… Это может плохо кончиться. — Лимон представляет себе, как поезд наполняется бородатыми мужчинами с пистолетами и ножами. Эта картина его нервирует. — Как думаешь, а на Минэгиси работают девчонки? Которые могли бы напасть на нас в бикини?

— Неважно, кто они, если у них есть пистолеты. Пока будешь засматриваться на их бикини, они тебя застрелят.

Двери вагона открываются. Со стороны четвертого вагона заходит молодой человек.

— Лимон-сэнсэй, — тихо говорит Мандарин, что заставляет Лимона обратить на его слова внимание.

— Что, милый мой Мандаринчик?

— Хочешь услышать смешную историю?

— Нет уж, спасибо. Когда серьезный парень вроде тебя говорит, что у него есть смешная история, девяносто процентов вероятности, что время будет потрачено зря.

Мандарин невозмутимо продолжает:

— На днях я встретил одного знакомого, который живет по соседству.

Теперь Лимон понимает, к чему клонит его напарник. Он заставляет себя не улыбаться.

— Ах вот оно что… Да, я тоже его знаю.

— Вот как.

На этом их разговор обрывается.

За окном мчится пейзаж. Лимон смотрит, как поле для гольфа и большой многоквартирный дом появляются, проносятся мимо и исчезают вдали. Он начинает думать о Томасе.

— Слушай, в «Томасе и его друзьях» начальник Содорской железной дороги сэр Топхэм Хэтт говорит Томасу и Перси и всем остальным: «Все вы — очень полезные поезда». Вот что он говорит.

— Кто это, сэр Топхэм Хэтт?

— Я рассказывал тебе раньше, это толстый инспектор. Ну сколько раз мне нужно тебе повторять? Директор Содорской железной дороги, который всегда носит черный шелковый цилиндр. Он хвалит поезда, которые хорошо работают, и ругает тех, кто работает плохо. Все поезда его очень уважают. Он, считай, босс всех поездов на острове Содор. Так что это очень круто — услышать от него такие слова.

— Какие слова?

— «Все вы — очень полезные поезда». Любой будет счастлив, если сказать ему, что он полезный. Я был бы очень рад, если б кто-нибудь сказал мне такое: «Эй, ты просто отличный поезд!»

— Тогда тебе следовало бы стать более полезным. Я хочу сказать, что мы оба, ты и я, сегодня были настолько бесполезными поездами, насколько это вообще возможно.

— Это потому, что мы с тобой не поезда.

— Это ты первый начал говорить про поезда, — фыркает Мандарин.

— Дай-ка посмотреть те наклейки, которые я тебе недавно давал.

— Я их тебе уже вернул.

— А, да, точно, — Лимон достает сложенный листок с наклейками из кармана. — Который из них Перси?

— Не знаю.

— Сколько лет мы работаем вместе? Уже очень давно. Сделай мне одолжение, постарайся запомнить, кто есть кто в «Томасе и его друзьях». Хотя бы их имена.