Поездом до рассвета

— Можете поверить мне, а можете вызвать полицию, — равнодушно бросил Дако.

Перл, сидевшая у Дако на коленях все то время, пока он рассказывал свою историю, подняла голову и с такой тоской на него посмотрела, что Джен стало не по себе.

— И вам ни капли ее не жаль? — раздался голос Кристин.

— Боитесь, что и вас никто не пожалеет? — спросил ее Дако, по-прежнему сидя с закрытыми глазами.

— Боюсь, наверное, — пожала плечами Кристин. — Пока меня еще никто не бросал. Я всегда уходила первой. Но вы не ответили на мой вопрос, мистер Бриззел. Пожалели ли вы свою жену, когда узнали, что ее не стало?

— Мне не было жаль ее, когда она лила передо мной слезы, — не открывая глаз, ответил Дако и кончиками пальцев коснулся шерстки Перл. — Но когда я услышал по радио, что убита какая-то женщина, я, честно говоря, немного встревожился. Впрочем, мне не приходило в голову, что Элисон может стрелять в себя из пистолета. Это не в ее духе, если хотите. Зная Элисон, я решил, что она не стала бы себя уродовать и предпочла бы таблетки. В любом случае та женщина, о которой говорили по радио, была убита, а не покончила с собой. Этот факт несколько успокоил мою тревогу. Когда я узнал от вас, что этой женщиной действительно была Элисон, я, конечно, испытал боль. Не потому, что я любил ее, нет, — покачал головой Бриззел, — а потому, что когда-то она была дорогим мне человеком. Скорее я хоронил ту чистую Элисон, которая, как мне хочется верить, жила в глубине ее души. Ту иллюзию, которой я когда-то любовался, в которую был влюблен. И, конечно, если бы я знал тогда, в номере, что Элисон хоть в чем-то честна со мной, я бы вызвал врача, притащил бы к ней психоаналитика — в общем, сделал бы хоть что-то, чтобы ей помочь. Разумеется, на то, чего с таким упорством добивалась она, я бы никогда не пошел. Для меня невозможно то, что считает нормальным Элисон: жить с человеком из жалости, из-за денег, то есть из-за чего-то, что не имеет отношения к любви. — Дако наконец открыл глаза и взял стакан с виски, который протянула ему Джен. — Спасибо, Джен. — Думаю, леди, — произнес он, обращаясь уже к Кристин, — я исчерпывающе ответил на ваш вопрос. Но, любил я Элисон или нет, жалел я ее или нет, мне все равно придется поехать в полицейский участок.

— Зачем? — испуганно вскинулась на него Джен.

— Мои приметы объявлены по радио. Разумеется, как только уляжется снежная буря, полицейские примутся искать меня и найдут. Какой смысл оттягивать неизбежное?

— Дако, а если тебя арестуют? Если посадят в тюрьму? — Джен присела на краешек дивана и посмотрела на него так, словно он сам знал, что будет делать, если это произойдет.

— Ты же видела этот дом, малютка брауни, — печально посмотрел на нее Дако. — Разве это не тюрьма?

— «Такобризль» не вокруг тебя, Дако, — покачала головой Джен. — Он в твоей голове.

— Ты кругом права, Джен. Но я не могу прятаться здесь, когда меня подозревают в убийстве. Послушай, Джен…

— Да, Дако, — сквозь слезы пробормотала Джен.

— Нам нужно поговорить перед тем, как я пойду в полицию. Но не здесь, не при всех.

Джен кивнула. Дако осторожно поднял с коленей обезьянку и усадил ее на диван.

— Леди и джентльмены, надеюсь, вы не побоитесь отпустить это юное создание со страшным людоедом? — поднявшись с дивана и взяв Джен за руку, поинтересовался Дако. — Клянусь, что не съем ее, не возьму в заложницы и верну через полчаса.

— Хватит издеваться над нами, мистер Бриззел, — виновато посмотрела на него Кристин. — К тому же Джен уже взрослая девочка. Правда, Джен?

Джен кивнула с вымученной улыбкой и, крепко сжав руку Бриззела, поднялась с ним в библиотеку. На этот раз он усадил ее в свое кресло, а сам уселся на пол возле ее ног.

— Не вздумай плакать, Джен Брауни, — предупредил ее он.

Его брови хмурились, а губы улыбались. Это было действительно смешно, и Джен улыбнулась сквозь пелену слез, окутавшую глаза.

— А теперь слушай меня внимательно, Джен, и, прошу тебя, не перебивай.

Джен послушно кивнула.