О, если б вечным быть, как ты, Звезда!Но не сиять в величье одиноком,Над бездной ночи бодрствуя всегда,На Землю глядя равнодушным оком —Вершат ли воды свой святой обряд,Брегам людским даруя очищенье,Иль надевают зимний свой нарядГора и дол в земном круговращенье, —Я неизменным, вечным быть хочу,Чтобы ловить любимых губ дыханье,Щекой прижаться к милому плечу,Прекрасной груди видеть колыханьеИ в тишине, забыв покой для нег,Жить без конца — или уснуть навек.
Как взмыл Гермес, почуяв легкость в теле,Лишь только Аргус[521], сломлен, опочил,Так мой бродяжий дух игрой свирелиОколдовал, измучил, приручилВселенную — стоокого дракона —И бросился, пока громада спит,Не к чистой Иде[522] в белизне бездонной,Не к роще, где в тоске бродил Кронид, —К второму кругу горестного ада,[523]Где скорченных любовников несетКрутящий смерч, сечет лавина градаИ хлещет дождь. Как горек этот рот,Ко мне прильнувший, как прекрасно тело,С которым плоть моя сквозь мрак летела.
Бальзам душистый льешь порой полночной,Подносишь осторожные перстыК моим глазам, просящим темноты.Целитель Сон! От света в час урочныйБожественным забвеньем их укрой,Прервав иль дав мне кончить славословье,Пока твой мак рассыплет в изголовьеМоей постели сновидений рой.Спаси! Мне на подушку день тоскливыйБросает отсвет горя и забот.От совести воинственно-пытливой,Что роется во мраке, словно крот,Спаси меня! Твой ключ мироточивыйПускай ларец души моей замкнет.
Дикарка-слава избегает тех,Кто следует за ней толпой послушной.Имеет мальчик у нее успехИли повеса, к славе равнодушный.Гордячка к тем влюбленным холодней,Кто без нее счастливым быть не хочет.Ей кажется: кто говорит о нейИль ждет ее, — тот честь ее порочит!Она — цыганка. Нильская волнаЕе лица видала отраженье.Поэт влюбленный! Заплати сполнаПрезреньем за ее пренебреженье.Ты с ней простись учтиво — и рабойОна пойдет, быть может, за тобой!