Поэзия и поэтика города

…Мне хорошо в твоей тесноте.
…Буду читать на твоих кирпичах
о времени и об ушедших мечтах.

(24)

Молодые поэты облекают свои размышления о городе в сложную форму: у Лейба Стоцкого это цикл из трех сонетов «Вилнэ» (1924). Точка обзора заявлена сразу, в подзаголовке: «Со старой Замковой горы». Стихи романтические: мотив древних руин замка Гедимина, «где старые легенды», а в единственной башне проступает облик седого старца с морщинистым лбом, мудрого свидетеля прошлого, что сближается и с отождествлением человека и архитектуры (описание с помощью архитектурных деталей) в разных виленских литературах, и с мотивами литовской поэзии 1930-х годов. Оваиваются романтические клише, с помощью которых передаются впечатления и представляется город как идеал:

Смешались по-братски купола церквей,
Готические островерхие башни костелов
И плоские крыши синагог.

Автор видит город единым для всех, и примета еврейского Вилнэ распространяется им на город в целом:

От всех опасностей тебя хранит
Благословение Гаона[317]

.

Другое стихотворение Стоцкого, «Виленское гетто» (1930), словно концентрирует основные мотивы опять же в романтическом ключе:

Я бродил по старым еврейским улочкам,
Фантастически запутанным, узким и изогнутым,
И странная грусть охватила мое сердце.
…Огонь того вечного света [Торы] влился в мое сердце
И зажег в нем пониманье старины,
Огонь тот разгорается в моей груди.
…Как иероглифами расписанные свитки
Из желтого папируса
Взирают на меня потрескавшиеся кирпичи,
Давних времен преданья.
…И стены древние кривящихся домишек
Уже отмечены исчезновения печатью.
… И на душу мне навалилась тяжесть
От прошлого, что плесенью покрыто,
От гетто простоты святой…[318]

Это стихотворение написано позже, но надо заметить, что здесь Стоцкий парафразирует поэму Моше Кульбака (о которой сейчас и пойдет речь), переместив всю образность другого поэта в романтический регистр.

4. Моше Кульбак