Поэзия и проза Древнего Востока

Две функции Заратуштры – пророка и жреца – во многом определили жанровые особенности гат. При отсутствии четких жанровых различий между гатами можно, однако, отметить наличие двух их групп: в первой преобладает восхваление, во второй – проповедь. Первую группу можно именовать – хвалебные гаты пророка, вторую – назидательные гаты жреца.

Образцом хвалебной гаты может служить первая: «С упоеньем молюсь...» Образцом назидательной – гата, включающая проповедь «в форме вопросов» («Ясна», 44), начало которой таково:

Сие спрашиваю тебя, скажи мне правду, о Ахура!

Может ли в благодарность за мое восхваление

Такой, как ты, открыться, как друг, такому, как я?.,

Сие спрашиваю тебя, скажи мне правду, о Ахура!

Как будут заложены основы наилучшей жизни?..

Сие спрашиваю тебя, открой мне правду, о Ахура!

Кто был изначальным отцом Арты [Духа огня) при зарождении его?

Кто проложил путь Солнцу и Звездам?..

Кто заставляет Луну прибывать и убывать?..

Сие спрашиваю тебя, открой мне правду, о Ахура!

Верно ли наставляю я?

Для кого создан скот?..

Кто научил сына почитать отца своего?

Как овладеть поучениями и словами правды?..

Сне спрашиваю тебя, открой мне правду, о Ахура!

Получу ли я благодаря Наилучшему распорядку воздаяние свое:

Десять кобылиц, и жеребца, и верблюда, которые, о Мазда,

Причитаются мне вместе со здоровьем и жизненной силой, присущими тебе..,

Сие спрашиваю тебя, открой мне правду, о Ахура!

Кто не отдает платы тому, кто заслужил ее,

И, сдержав слово свое, счел эту [плату] своей по праву,–

Какое наказание следует ему уже сейчас?

Ибо, что уготовано ему в Конце, это – известно!

* * *

Ранний, «гатический» зороастризм в процессе своего распространения и внедрения вплоть до превращения в государственную религию Ирана при династии Сасанидов (III—VII вв.) подвергался толкованию и переосмыслению, многочисленным дополнениям, включениям разнообразных иных религиозных и культовых элементов,– что завершилось канонизацией его парсийскими жрецами. Тогда и была кодифицирована – при Сасанидах —«Авеста» в двадцати одной книге, от которой до нас дошла лишь часть, сохранившаяся как священная книга современных парсов (в Индии).

Пантеон богов, по сравнению с гатическим, значительно увеличился и усложнился. Более могущественным и величественным стал Ахура Мазда, осмысление которого жречеством приблизилось к монотеистическому, что отвечало сложившемуся самодержавию восточного деспота в рабовладельческом и раннефеодальном Иране. Сонм богов (язатов), окружающих верховного бога Ахуру Мазда, включал уже не только гатических духов, ставших абстрактными «амеша спента» в смысле «Бессмертных святых», но и многих издревле, до и вне зороастризма, почитавшихся племенных богов, отвергнутых в свое время Заратуштрой, но «введенных» жрецами в пантеон на положении «младших»: прежде всего Митру, бога Солнца и Правды, Ардвисуру Анахигу – богиню Воды и Плодородия, а также Тиштрию (звезду Сириус) и других. Вместо скромного гатического «Гаронмана» («Дом песнопения») божества населяют уже свой «олимп» – гору Хара, у подножия которой клокочет море Ворукаша. Антиподом Ахуры стал «меньший» по божественному рангу Сатана – Ахриман (в «Авесте» – Ашра Манью).

Совокупность исторических, литературных и лингвистических данных довольно убедительно говорит в пользу восточнопранского, то есть среднеазиатского, происхождения не только гат и яштов, но и «Авесты» в целом. В ней нет ничего, отражающего особенности религии западных иранцев, известные по сообщениям античных авторов, нет ничего о столь характерных для Западного Ирана тесных связях с Междуречьем, нет и западноиранских географических названий. Однако в процессе кодификации «Авесты» и ее распространения в Азербайджане и Западном Иране в нее вошли многие более поздние, западноиранские элементы, в частности, на языке, приближающемся к среднеперсидскому. Также является бесспорным, что в течение веков существенные части «Авесты» сохранялись изустно. Вследствие этого в ней переплетаются элементы двух родов: чисто религиозные – плод идеологического творчества жречества, и некоторые народные представления периода первобытнообщинного строя. С одной стороны, мы встречаем восхваление божественного происхождения царя, освящение социального неравенства («Ахуре Мазда богатый любезнее бедного» – «Вендидад», 4, 47), с другой – проповедь устоев родового строя.