Поэзия как волшебство

Красные кони, красные кони, красные кони —
                                                                       кони мои.
Ярки их гривы, вьются извивы, пламенны взрывы,
                                                             ржут в забытьи.
Ржут что есть мочи, дрогнули ночи, конские очи —
                                                          молнийный свет.
Спят водоемы, будут им громы, рухнут хоромы
                                                            вышних примет.

Жаркие кони, яркие кони, жаркие кони – кони мои.
Топнут о камень – топнут, – и пламень вырос
                                                 и взвился проворней змеи.
Звонки подковы, златы и новы, пышны покровы
                                                                     красных попон.
В Мире – вещанье, капель жужжанье, резвое
                                                           ржанье, хохот и стон.
Белый – рождаясь, красный – взметаясь, весь
                                             расцвечаясь в пропастях дня,
Я у порога Мрака-Зловрога. Знаешь ты бога?
                                                                      Видишь меня?

Впервые опубликовано под названием «Агни» в сборнике «Зарево зорь» (1912. С. 85). Бальмонт соединил ведический образ Марутов-всадников – собственно, грозовых разрядов – с образом бури как коня, обычным для европейской поэзии. Противопоставление белого и красного цвета как покоя и бури должно привести к узнаванию неведомого бога, в котором можно заново родиться только путем Откровения.

Малый ключик тонкой линией просеребрился в темной земле. Малый ручей, чуть слышно журчащий, извиваясь, пробивается в луговой и лесной зелени. Влекомый незримым магнитом, он уходит куда-то вперед по наклону, как малый червяк древоточец, он все дальше и дальше протачивает себе в земле русло, как серебряная змейка, мелькает под навесом зеленых ветвей, среди которых унывится крик кукушки, его журчание постепенно замолкает, переходя в зримое глазам полногласное безмолвие широкой реки, могучий объем многоводной реки, с шириной верстовой и многоверстной, втекает в шумящее Море и в гудящий Океан, всеобъемлющий Океан создает полногласные приливы и отливы, по зеленым и голубым и серым и синим его пространствам разбросаны сады островов, человек слушает голос Моря и слагает былины и рапсодии.

Незримый магнит – обозначение магнетизма земли. Змеистый путь по дереву протачивает тередо – корабельный моллюск-древоточец, – никогда не пересекаясь с путями других древоточцев. Бальмонту важно связать речную и морскую образность, как и «серебряная змейка» для реки вместо «серебристая» – замена эпитета метафорическим материалом должна раскрывать общую природу воды. Полногласное безмолвие – оксюморон, указывающий на полные гласные, в отличие от редуцированных, в которых Бальмонт и видел первичную природу поэтического высказывания. Верстовая и многоверстная – часть символистского образа дороги как жизненных вех, как у Блока: «Многоверстная синяя русская даль». Бальмонт, скорее всего, знал, что поморские сказители приписывали былинам умение смирять бурю на море. Так что общий смысл абзаца: море разнообразно по своим проявлениям, но только «гласная» сущность воды делает море поэтичным.