Поэзия Латинской Америки

Как дверца узенькая, зеркало
ведет в загадочность кристалла:
за светом ледяным немеркнущим
внимательные ждут сигнала.

Посланье из другой вселенной

в глуби зеркальной открывается,
блеснет кометою мгновенной,
и глаз, ослепнув, сомневается.

Брильянтами сияет черными,

купаясь в свете неизвестном,
сигнал живущих по ту сторону
от нашей жизни в мире тесном.

И ловит неводом лучистым

фигуры, символы и линии
то зеркало со светом чистым,
хранилище предметов синее.

Глаз караулит, глаз впивается,

за перспективой ждет движенья;
но в цвет дневной он упирается
лишь в ироничном отраженье.

И слух охотничьею сукой

подстерегает дичь украдкою,
но ловит только призрак звука,
скрепленный, как пером, догадкою.

Душа, расстанься с оболочкою,

и глубь зеркальную мгновенно
прочертит лопнувшею почкою
послание другой вселенной.

Апрель-водяной хмель

Время, когда сердце хотело б скакать разутым,
как у девочки, грудь вырастает у дерева,
а нас охватывает страсть писать наши вещи
ласточкиными перьями.

Эти лужи — будто бокалы с чистой водою,

ее взмах крыла или травинка морщинит,
и как синий прилив этот воздух стеклянный,
где лодочка насекомого медленно стынет.

Вода с удовольствием сандальями шлепает,

москиты просеивают молчанье природы,
и воробьи подбирают клювом жемчужину
хорошей погоды.

Портрет испанца Сант-Яго Карреры

Глаза за нами следуют, блистая,
из-под бровей, как хищных два зверька,
и в них мерцает нежность золотая
под отблеском смертельного клинка.

Луна и зеркало — броня простая —

сраженья отражали, как река;
и о любви и храбрости сухая
и длинная нам говорит рука.

Друг вице-короля и капитан Кастильи,

индейцев защищал он шпагой боевой,
но в жизни, прожитой в колониальном стиле,

стал эшафот последнею главой,

и клетку целый день по площади носили
с его отрубленною головой.

Вечнозеленый Кито

Идет на пользу свежесть горных кряжей
поющим пленникам-колоколам,
индейцам с овощами для продажи,
дрова несущим на спине ослам.

На лицах кротость, благодушье даже,

хотя б спешили люди по делам,
и башни светлые стоят на страже:
надменность с благородством пополам.

Здесь солнце доброе, как хлеб горячий,

струится жидким золотом, пока
не хлынет дождь иль ночь его не спрячет.

Под сенью дождевого колпака

мечтает Кито, что плывет к удаче,
что он — ковчег, а море — облака.

Хуан Безнебесный