Поэзия Латинской Америки

В обрамленье струистом золотого каскада
Абрис нежной головки так утончен и строг,
И просторный капотик ей приют и ограда
От забот повседневных и житейских тревог.

Вырез в меру нескромен. Дразнит запах медвяный.

И лазурная жилка размытой чертой
Белизну оттеняет лилейной поляны,
Затуманенную лишь слегка кисеей.

Как хрупка ее грация, как подобраны краски,

Как идет ее облику этот деланный сплин,
И толику иронии к ее милой гримаске
Добавляет умело нанесенный кармин.

В глуповатых глазах нет та дум, ни мечтаний,

Затуманен вечерними бденьями взор,
А тщеславною ножкой в узорном сафьяне
Попирает она пестроцветный ковер.

Что-то шепчет поклонник. Речь игриво-пустая,

Она веер сжимает, — поза так ей к лицу! —
Бзмахом томно-лукавым невзначай осыпая
Его чуточкой сердца, превращенной в пыльцу.

Старый холостяк Перевод П. Грушко

Вечерняя мгла несмело
в слепой альков натекла,
где зеркало запотело,
подрагивая оробело
студеной глубью стекла.

Баул на ветхой подставе,

белая стынет постель,
на кнопках, красных от ржави,
в плюшевой синей оправе
старенькая акварель.

На вешалке пугалом длинным

чернеет распятый фрак,
пахнущий нафталином.
Чернильница в духе старинном,
над нею медный Бальзак.

А ветер, беспечней птицы,

влетает в тесный приют
и паутину в глазницы
целует — словно ресницы
на старой ширме живут.

Там ласточек вьется стая,

незримым стрекозам вслед,
меж розовых туч витая,
таинственно выплетая
на шелке прощальный привет.

И в этом алькове сонном,

в кресле, которому век,
подбитом ветхим кретоном,
у печи с огнем, заметенным
золою, сидит человек.

Смотрит в пространство пустое,

трубку жует в тишине,
чувствуя в хмуром покое
смерти соседство слепое
в мертвых часах на стене!

Волшебство Перевод М. Донского

Тих вечер. Ни одна не кружит птица.
Морская гладь — расплавленный сапфир.
С небес на умиротворенный мир
Лазурное сияние струится.

Простерлись в синеватой дымке дюны…

И спорит с общею голубизной
Лишь белый парус, — слившийся с волной,
Восходит он, как полумесяц юный.

Настолько наше счастье совершенно,

Что к горлу вдруг подкатывает ком…
И море плачет горестно о том,
Что солоно оно, что неизменно.

Х.-М. Блонес. «Играющие гаучо». Конец XIX в.

ЭВАРИСТО КАРРИЕГО [54] Перевод Н. Горской

Дорога к нашему дому