Поэзия Латинской Америки

Простейшее чудо пред нами
любви я ума:
цветы с семенами!

Таким был рассеянным он,

что умер,
не зная, то смерть или сон.

Без разъяснений честна

обычная честность,
как немота — нема.

Я умер! — приснилося мне.

Проснувшись, решил я,
что и проснулся во сне.

Я нехотя признаю,

что мне совершенно неважно
все то, что я узнаю.

Лишь после свадьбы она

поняла, что опять одинока
и, как и прежде, — одна.

Уходишь? Ну что ж, все равно,

ведь не потому, что позвали, —
ушла без того ты давно.

Сорвавшийся с дуба листок

подумал, что освободился,
но ветер его уже влек.

— Узнав все слова и дела,

не ведала мудрость, не знала,
зачем она век прожила.

Червь розе признался: во сне

ты бабочкою обернулась!
Приснилась ты бабочкой мне!

Любили так сильно и вольно

друг друга они,
что даже смотреть было больно.

О, чтоб это ни означало,

но я бы тебя не нашел,
когда б не утратил сначала!

Что скрыто, и глубоко,

и словом невыразимо —
об этом мне петь легко.

Эзекиель Мартинес Эстрада

Пролог

Еще не тяжко возрастное бремя,
но с некоторых пор я признаю:
слабеет память и приходит время
припомнить по порядку жизнью свою.

Прибытие

Я в праздник в город свой родной попал.
Дым фейерверков в честь мою клубился
и до утра гремел оркестром бал,
хоть вся заслуга в том, что я родился.

Наследственное имущество

Отец мне завещал упрямый взгляд
и жажду новых приключений тоже.
Мать — том стихов, еще — метафор ряд
в обивке из моей же кожи.

Первый выезд

Картонный конь мой бьет копытом рьяно.
Навстречу солнцу еду налегке,
как начитавшийся Эспландиана,
испанец с шпагой тоненькой в руке.

Первый поступок

Свой идеал из дыма я лепил,
хоть мудрый Прометей прибегнул к глине.
Кол в горле, сигареты первой пыл,
при слове «дым» не вспомнится и ныне.

Творчество

Бесцельные старанья муравья.
Да, после всех усердий и усилий,
так по себе и не оставлю я
ни дерева, ни книги и ни сына.

Отъезд

Я, сапоги обув, отъезда жду,
прощаюсь, плавно воздевая руки.
Мне возвращение сулит беду,
болота, горы. Жаль! Прощайте, други.

Эпитафия

За все я чистым золотом платил,
неведомому богу бил поклоны,
в нем Красоту и Правду я почтил,
но мертвым здесь возлег на смерти лоно.

РИКАРДО МОЛИНАРИ [61]

Ода пампе Перевод Н. Горской

I