Поэзия мифа и проза истории

В этой широко разрекламированной затее с самого начала была заключена одна хорошо различимая для каждого непредубежденного наблюдателя несообразность. Северину и его единомышленникам, право же, не стоило утруждать себя и строить корабль, якобы воспроизводящий во всех деталях суда микенской эпохи (как они были устроены на самом еле, мы представляем себе весьма приблизительно ввиду отсутствия надежных источников) и затем идти на веслах от порта Воло до Поти. Если бы вся проблема сводилась только к чисто техническим трудностям, то решить ее было бы весьма просто. Мы не располагаем никакими данными, с помощью которых можно было бы доказать, что греческое кораблестроение I тысячелетия до н. э. существенно отличалось от кораблестроения крито-микенской эпохи. Судя по всему, и принципы оснастки судов, и правила кораблевождения за это время изменились очень мало. Поэтому мы вправе предположить, что если греки сумели проникнуть в Черное море примерно в VIII–VII веках до н. э., когда началась колонизация побережий этого замкнутого водного бассейна, то как будто ничто не мешало им сделать то же самое на несколько столетий раньше, допустим в XV или XIV веке до н. э.

Но в том-то и дело, что проблема, стоявшая перед Северином, никак не может быть сведена к решению чисто технических вопросов — как построить корабль, дублирующий корабли бронзового века, и проплыть на нем из Эгейского моря в Черное. В конце концов, при более или менее благоприятных погодных условиях совершить такое плавание можно было на чем угодно. Ведь пустился же в гораздо более опасный путь через океан отважный доктор Аллен Бомбар на утлой резиновой лодке в полном одиночестве и даже без запаса продовольствия. Если расценивать путешествия Северина, а до него Хейердала и некоторых других смельчаков, добровольно поставивших себя в те же условия, в которых находились древние мореплаватели, как своеобразные научные эксперименты, то, как это ни прискорбно, но придется признать, что они были поставлены, как выражаются в таких случаях физики, не вполне корректно. Дело в том, что не был учтен чрезвычайно важный психологический фактор, а именно отсутствие ясного представления о местоположении конечной цели путешествия и ведущем к ней пути и вытекающее отсюда чувство страха, сознание своей беспомощности перед грозными силами природы, которые всегда действовали в истории древнего и средневекового мореплавания как сдерживающее начало, тормозившее освоение человеком отдаленных уголков нашей планеты. Экипажи Хейердала и Северина по крайней мере точно знали, что их может ожидать в пути, даже если они и не пользовались современными навигационными приборами. Они знали также, что за их продвижением следит весь мир, и в случае катастрофы могли рассчитывать на помощь какого-нибудь случайно оказавшегося на их пути судна или самолета. Им не приходилось опасаться встречи ни с движущимися скалами, ни со сказочными чудищами и великанами, которыми воображение древних людей населяло морские пути, ведущие на восток или на запад, пока они не были надежно освоены многими поколениями мореплавателей.

Иначе говоря, Северин точно так же, как и до него Хейердал, ровным счетом ничего не доказал своим дерзким предприятием и лишь добавил еще одну сенсацию ко многим другим курьезным происшествиям, о которых писали летом 1984 года газеты всего мира. Тем не менее в Грузии английский мореплаватель и его спутники были встречены как настоящие герои — новые аргонавты. Энтузиасты из числа местных жителей чуть ли не на руках протащили их корабль вверх по течению мелководного Риони, пока новый «Арго» не сел окончательно на мель. Великолепная встреча, устроенная с подлинно грузинским размахом и эмоциональным подъемом, ждала путешественников в небольшом городке Вани (согласно предположениям археологов, здесь находился один из крупных культурных центров древней Колхиды). Здесь Северина и его друзей взял под свою опеку сам Отар Лордкипанидзе — виднейший грузинский археолог, руководитель Центра археологических исследований АН ГССР. Вместе с ним Северин совершил несколько поездок по Грузии, побывал даже в высокогорной Сванетии (обо всем этом он сам подробно рассказал в одном из отрывков своей книги, опубликованном в журнале «Вокруг света»). Во время путешествия по Грузии у Северина, как говорится, «окончательно открылись глаза», не без дружеской помощи того же Лордкипанидзе и его коллег, и все основные перипетии мифического рассказа о пребывании аргонавтов в Колхиде получили наконец ясное и недвусмысленное историческое объяснение.