Поэзия народов Кавказа в переводах Беллы Ахмадулиной

В той давности, в том времени условном
что

был я прежде? Облако? Звезда?Не пробужденный колдовством любовным,
алгетский камень, чистый, как вода?

Ценой любви у вечности откуплен,

я был изъят из тьмы, я был рожден.
Я — человек. Я — как поющий купол,
округло и таинственно сложен.

Познавший мудрость, сведущий в искусствах,

в тот день я крикнул:
— О земля моя!
Даруй мне тень!
Пошли хоть малый кустик —
простить меня и защитить меня!

Там, в небесах, не склонный к проволочке,

сияющий нацелен окуляр,
чтобы вкусил я беззащитность точки,
которой алчет перпендикуляр.

Я по колено в гибели! По пояс!

Я вязну в ней! Тесно дышать груди!
О школьник обезумевший! Опомнись!
Губительной прямой не проводи!

Я человек! И драгоценен пламень

в душе моей!
Но нет, я не хочу
сиять заметно!
Я — алгетский камень[38]!
О Господи, задуй во мне свечу!

И отдалился грохот равномерный,

И куст дышал. И я дышал под ним.
Немилосердный ангел современный
побрезговал ничтожеством моим.

И в этот мир, где пахло и желтело,

смеркалось, пело, силилось сверкнуть,
я нежно вынес собственного тела
родимую и жалостную суть.

Заплакал я, всему живому близкий,

вздыхающий, трепещущий, живой.
О высота моей молитвы низкой,
я подтверждаю бедный лепет твой.

Я видел одинокое, большое

свое лицо. Из этого огня
себя я вынес, как дитя чужое,
слегка напоминавшее меня.

Не за свое молился долговечье

в тот год, в тот час, в той темной тишине
за чье-то золотое, человечье,
случайно обитавшее во мне.

И выжило оно. И над водою

стоял я долго. Я устал тогда.
Мне стать хотелось облаком, звездою,
алгетским камнем, чистым, как вода.

1947

БЫКИ

Что за рога украсили быка!
Я видел что-то чистое, рябое,
как будто не быки, а облака
там шли, обремененные арбою.

Понравились мне красные быки.

Их одурманил запах урожая.
Угрюмо-напряженные белкисмотрели добро, мне не угрожая.

О, их рога меня с ума свели!

Они стояли прямо и навесно.
Они сияли, словно две свечи,
и свечи те зажгла моя невеста.

Я шел с арбой. И пахло всё сильней

чем-то осенним, праздничным и сытым.
О виноградник юности моей,
опять я янтарем твоим осыпан.

Смотрю сквозь эти добрые рога

и вижу то, что видывал когда-то:
расставленные на лугу стога,
гумно и надвижение заката.

Мне помнится — здесь девочка была,

в тени ореха засыпать любила.
О женщина, ведущая быка, сестра моя!
Давно ли это было?

Прими меня в моих местах родных

и одари теплом и тишиною!
Пусть светлые рога быков твоих,
как месяцы, восходят надо мною.

1948

ОЛЕНИ НА ГУМНЕ