Читаем Поэзия первых лет революции полностью

Становление поэзии молодой советской России не представляло собою какого-то изолированного процесса. Оно проходило не только в тесном взаимодействии с творчеством поэтов братских республик, но и получало широкий международный резонанс. В предисловии к сборнику «Поэзия революционной Москвы», помеченном августом 1921 г., И. Эренбург в следующих выражениях определял цель книги: «...Показать, что несмотря на трудные, а подчас и трагические условия, русские поэты продолжают свою ответственную работу. Более того - попав во Францию, где что ни день выходит новый сборник стихов, где поэты более или менее сыты, я мог убедиться в том, что Музы решительно предпочитают подвижнические кельи одичавшей Москвы уютным кофейням Монпарнаса... Русская поэзия переживает теперь полосу подъема»22. Несвободное от некоторого сгущения красок по поводу «подвижнических келий» и т. п., это наблюдение все же верно отражало происшедшие на Парнасе перемены. Они привлекали постоянное внимание и со стороны деятелей зарубежного искусства. Прямо перекликаясь с Оренбургом, один из ведущих чешских поэтов, С. К. Нейман приблизительно в те же годы констатировал: «Франция перестала быть владычицей духа. Париж? Ни в коем случае. - Москва!»23Хорошо известен рассказ Луи Арагона о том, как воздействие Маяковского помогло ему отойти от сюрреализма, научило обращаться к народу, к тем, «кто переделает наш мир и поднимет над ним свои истерзанные кулаки с ниспадающей расторгнутой цепью»24 В этой связи глубоко поучительным становился также пример Блока и Брюсова, решительно порвавших со старым миром и выступивших на стороне революции. В частности, для болгарского поэта Гео Милева большое значение имели такие факты, как перевод (в 1920 г.) «Двенадцати», знакомство со «Скифами», статьей «Интеллигенция и революция», известной работой Брюсова «Вчера, сегодня и завтра русской поэзии» и т. д. Все это воспринималось глубоко заинтересованно, заставляло серьезно задуматься над судьбами символизма (под влиянием которого болгарский поэт одно время находился) и вместе с тем воочию сталкивало с новыми художественными качествами, свойственными искусству революции. Тот же Гео Милев писал о Маяковском, что он, «поэт миллионно-взволнованной улицы, открывает и вносит в мировую лирику новые тона, каких до него еще не знала литература... Это - новое завоевание в области литературы, новый вклад в человеческую культуру»25 Путь, пройденный многими зарубежными поэтами, можно определить словами Поля Элюара: «от горизонта одного до горизонта всех». Чтобы достичь «горизонта всех», нужны были в первую очередь самостоятельные поиски и завоевания. Но в общей перспективе громадную роль играло то обстоятельство, что впервые новые творческие горизонты были открыты и широко утверждены поэзией Октября.

1 Из написанного Маяковским в 1930 году предисловия к сборнику «Грозный смех» (Владимир Маяковский. Полное собр. соч., т. 12, стр. 205).

2 А. Лежнев. Литературные будни. М., 1929, стр. 252.

3 Там же, стр. 281 (статья «О революционной романтике»).

4 Госплан литературы. Сборник литературного центра конструктивистов. М.-Л., 1925., стр. 46, 110.

5 Бизнес. ГИЗ, 1929, стр. 94 (из стихотворения Н. Адуева).

6 И. Сельвинский. Пушторг. Роман. М.-Л., 1929, стр. 138.

7 Сергей Ингулов. На ущербе. - «На посту», 1923, № 1, стр. 75.

8 А. Воронский. На перевале. (Дела литературные). - «Красная новь», 1923, № 6, стр. 314,

9 «Горн», 1919, № 2-3, стр. 129.

10 Владимир Маяковский. Полное собр. соч., т. 12, стр. 248.

11 Э. Багрицкий. Стихотворения. Библиотека поэта. Малая серия. Л., 1940, стр. 64.

12 Там же, стр. 65.

13 Владимир Маяковский. Полное собр. соч., т. 5, стр. 151, 152.

14 Владимир Маяковский. Полное собр. соч., т. 12, стр. 33.

15 Г. Якубовский. Творческие пути пролетарской литературы. Стенограмма доклада на I Всесоюзной конференции пролетарских писателей (январь 1925 г.) - ЦГАЛИ, ф. 1747.

16 Владимир Маяковский. Полное собр. соч., т. 6, стр. 281.

17 М. Светлов. Избранные стихи. М., 1932, стр. 45.

18 Н. Асеев. Избранное. М., 1948, стр. 11.

19 Архив Института мировой литературы им. А. М. Горького, II, 75.362.

20 Цит. по кн.: «Эдуард Багрицкий». Альманах, М., 1936, стр. 48.

21 «Правда», 31 августа 1934 г.

22 Поэзия революционной Москвы. Под ред. И. Эренбурга. Берлин, «Мысль», 19212, стр. 3.

23 Цит. по кн.: Любовь Фейгельман. Маяковский в странах народной демократии. М., 1952, стр. 83.

24 «Знамя», 1947, № 4, стр. 149.

25 Цит. по кн.: Д. Ф. Марков. Болгарская поэзия первой четверти XX века. М., 1959, стр. 247.

Указатель имен и названий

А

Адамович Георгий Викторович

«150 000 000»

«Чистилище»

Айхенвальд Юлий Исаевич

«Поэзия Блока»

«Псевдо-революция»

Александровский Василий Дмитриевич

«В огне»

«Восстание»

«Звон солнца»

«Крик борьбы»

«Москва»

«О путях пролетарского творчества»

«Сегодня»

Альтман Натан Исаевич

Анненков Юрий Павлович

Арагон Луи

Арватов Борис Игнатьевич

«Алексей Гастев. „Пачка ордеров“»

«Контрреволюция формы»

Арский Павел Александрович

Асеев Николай Николаевич

«Василий Казин»

«Избяной обоз»

«Кумач»

«Марш Буденного»

Перейти на страницу:

Похожие книги

MMIX - Год Быка
MMIX - Год Быка

Новое историко-психологическое и литературно-философское исследование символики главной книги Михаила Афанасьевича Булгакова позволило выявить, как минимум, пять сквозных слоев скрытого подтекста, не считая оригинальной историософской модели и девяти ключей-методов, зашифрованных Автором в Романе «Мастер и Маргарита».Выявленная взаимосвязь образов, сюжета, символики и идей Романа с книгами Нового Завета и историей рождения христианства настолько глубоки и масштабны, что речь фактически идёт о новом открытии Романа не только для литературоведения, но и для современной философии.Впервые исследование было опубликовано как электронная рукопись в блоге, «живом журнале»: http://oohoo.livejournal.com/, что определило особенности стиля книги.(с) Р.Романов, 2008-2009

Роман Романов , Роман Романович Романов

История / Литературоведение / Политика / Философия / Прочая научная литература / Психология
100 великих мастеров прозы
100 великих мастеров прозы

Основной массив имен знаменитых писателей дали XIX и XX столетия, причем примерно треть прозаиков из этого числа – русские. Почти все большие писатели XIX века, европейские и русские, считали своим священным долгом обличать несправедливость социального строя и вступаться за обездоленных. Гоголь, Тургенев, Писемский, Лесков, Достоевский, Лев Толстой, Диккенс, Золя создали целую библиотеку о страданиях и горестях народных. Именно в художественной литературе в конце XIX века возникли и первые сомнения в том, что человека и общество можно исправить и осчастливить с помощью всемогущей науки. А еще литература создавала то, что лежит за пределами возможностей науки – она знакомила читателей с прекрасным и возвышенным, учила чувствовать и ценить возможности родной речи. XX столетие также дало немало шедевров, прославляющих любовь и благородство, верность и мужество, взывающих к добру и справедливости. Представленные в этой книге краткие жизнеописания ста великих прозаиков и характеристики их творчества говорят сами за себя, воспроизводя историю человеческих мыслей и чувств, которые и сегодня сохраняют свою оригинальность и значимость.

Виктор Петрович Мещеряков , Марина Николаевна Сербул , Наталья Павловна Кубарева , Татьяна Владимировна Грудкина

Литературоведение
Психодиахронологика: Психоистория русской литературы от романтизма до наших дней
Психодиахронологика: Психоистория русской литературы от романтизма до наших дней

Читатель обнаружит в этой книге смесь разных дисциплин, состоящую из психоанализа, логики, истории литературы и культуры. Менее всего это смешение мыслилось нами как дополнение одного объяснения материала другим, ведущееся по принципу: там, где кончается психология, начинается логика, и там, где кончается логика, начинается историческое исследование. Метод, положенный в основу нашей работы, антиплюралистичен. Мы руководствовались убеждением, что психоанализ, логика и история — это одно и то же… Инструментальной задачей нашей книги была выработка такого метаязыка, в котором термины психоанализа, логики и диахронической культурологии были бы взаимопереводимы. Что касается существа дела, то оно заключалось в том, чтобы установить соответствия между онтогенезом и филогенезом. Мы попытались совместить в нашей книге фрейдизм и психологию интеллекта, которую развернули Ж. Пиаже, К. Левин, Л. С. Выготский, хотя предпочтение было почти безоговорочно отдано фрейдизму.Нашим материалом была русская литература, начиная с пушкинской эпохи (которую мы определяем как романтизм) и вплоть до современности. Иногда мы выходили за пределы литературоведения в область общей культурологии. Мы дали психо-логическую характеристику следующим периодам: романтизму (начало XIX в.), реализму (1840–80-е гг.), символизму (рубеж прошлого и нынешнего столетий), авангарду (перешедшему в середине 1920-х гг. в тоталитарную культуру), постмодернизму (возникшему в 1960-е гг.).И. П. Смирнов

Игорь Павлович Смирнов , Игорь Смирнов

Культурология / Литературоведение / Образование и наука