ПоэZия русского лета

На Красной площади всего круглей земля.

О. Э. Мандельштам

Трамвайной вишенкой и костью в колесе
Ты приобщаешься, и ты живёшь как все,
И на крови твоей всемирная история.

Пальмиры арка на учебнике твоём,

Снаряд тяжёлый, разрушающий твой дом.
И как мы жили до войны, о чём мы спорили?

И в этом городе, не верящем слезам,

Чьё время кончилось, кому сказать «слезай»?
И будет очень тяжкой поступь командорова…

Как много в звуке… но надежды больше нет,

Её снарядом разорвало на войне,
А так, конечно, начиналось даже здорово.

На Красной площади круглей всё и круглей,

Руин всё больше в остывающей золе,
И центр мира где-то к Горловке смещается.

Смерть на миру, онлайн, краснеет монитор,

Уже шагнул (зачем позвали?) командор…
Давай на выход соберись уже с вещами сам.

Объедешь курву? Если есть ещё тепло.

Пока ты дышишь, значит, снова повезло.
Бывало тоже страшно, но подлей бывало ли?

Уж полночь близится… и донна Анна ждёт,

Пусть только это ожидание спасёт,
Ещё спасёт, пока возможно, хоть бы малое.

Да что ж такое, слышишь, страшная пора

Никак отсюда не уходит со двора,
И каждому свой век, свой волкодав, достанется.

Кому кровавый, ну а прочим – покемон,

И можно долго ждать, что всё пройдёт само,
Но этот век (кому какой) ещё до ста нести…

Тебя опять спасёт неспящий у окна,

Степь от воронок круглых сверху как луна,
А если ближе, то вся чёрная от копоти.

Москва, Москва, несчастный воробей,

Она не верит, ну а ты её жалей…
И сходит небо, постигаемое опытом.

2016

На краю

Доживём до Пасхи, а там и Троица —
Отец Александр не благословил умирать.
Закрылась дверь, говорят, что другая откроется.
Когда стоишь один на краю, думай: «За нами рать».

Там и Троица – будут склоны круч все лиловые,

Чабреца у нас – аж до самого Неба дух.
На ветру стоять – это быть и битым, и ломаным,
Но за битого здесь небитых дают сразу двух.

Доживём, конечно, – куда мы денемся.

Кому, кроме нас, нужна эта степь да степь.
Простояли ночь – это значит, что день еси.
А вокруг всё могилы – Саур ли, Острая,
И здесь плавится сталь, а живое убить непросто вот:
В каждом раненом дереве тень Спасителя на кресте.

И кому боронить эту землю рыжую —

В ней ведь столько крови, ни в какой другой больше нет,
Защищать и пахать – потому мы, конечно, выживем.
Степь да степь, если смерть кругом, жизнь особенно здесь в цене.

2019

Одно и то же