ПоэZия русского лета

Мы выступали в лётной части
На фоне подуставших “сушек”.
Собрали техников ворчащих
И двух старушек.

Все слушались команды зама

По политической работе.
А остальные были, знамо,
Уже в полёте.

Но не успели депутата

Дослушать мужики, как строго,
Назойливо, продолговато
Взвилась тревога.

Должна покаяться – струхнула.

Не то чтоб кинулась метаться,
Но смертью, в общем-то, пахнуло.
Не отмахаться.

От нашего репертуара

Остался пшик. Неважно это,
Когда, по сведеньям радара,
Летит ракета.

Стоишь и ждёшь, когда пустое

То небо, что надеждой правит,
Своей мозолистой пятою
Тебя раздавит.

Потом тревогу отменили

Тремя сигналами в прокрутке.
Точней, двумя. И все шутили,
Что обсчитался тот, кто в рубке.

Смеялась замполитша Вера,

Хорошенькая, как с картинки,
И Золушкиного размера
На ней военные ботинки.

«Худая, дряхлая на вид…»

Худая, дряхлая на вид,
Совсем иссохшая зимою,
Чужая мать в саду стоит
Над раскуроченной землёю.

Дай обниму тебя, прижму,

Поглажу кукольные плечи.
Засею землю по уму,
Затеплю в доме печь и свечи.

Не ты ли вышла на задки

С отцовским знаменем советским,
Когда здоровые сынки
Пришли к своим задворкам детским?

Не твой ли флаг топтали тут,

Смеясь, подмётки вытирали?
И «куры, млеко и капут»
Тебе, затравленной, орали.

Чужая матушка моя,

Не пяться от сыновней злобы.
Твои дурные сыновья
Забыли свет твоей утробы.

Терпи и боль свою таи,

Считай, что это просто глупость.
Но тихо: «Это не мои», —
Она ответила, потупясь.

Я горе видела в упор,

Но равных нет минутам этим,
Как выносила приговор
Чужая мать родимым детям.

«Они стреляли по донецким…»

Они стреляли по донецким.
Они стреляли по луганским.
По сношенным пинеткам детским.
По каблукам и сумкам дамским.

По одеялам и подушкам,

Ночнушкам, шортикам, пижаме.
И в класс, где запрещённый Пушкин
По-русски говорил стихами.

По толстым словарям толковым,

По тощим козам, по колодцам,
Они стреляли по торговым
Палаткам и по огородцам.

Они не подходили близко,

Стреляя в школьницу у дома,
Она была сепаратистка,
Она абстрактна, незнакома.

Невидимы в прицеле пушки

Её косички и ладошки,
Её забавные веснушки,
Припухлые её губёшки.

Но в том абстрактном артобстреле,

Закрыв глаза на все детали,
Они – её убить хотели,
Они – по ней в упор стреляли.

С остервенением немецким,

С особой слабостью к гражданским,
Они стреляли – по донецким,
Они стреляли – по луганским.

«Шёл солдат мимо шахт и пожарища…»