ПоэZия русского лета

За столетие до финала,
Заглянув в ледяную даль,
Человечество закопало
Данный Богом ему рояль.

Вместо масок надев улыбки

И привычно бродя по дну,
Мы посыпали пеплом скрипки,
Но молитву твердим одну:

Обесточь уже пилораму

И туманом зашторь простор!
Мир так хочет обратно в маму,
В золотистый свой физраствор.

Чтоб размокнуть травою в чане,

Соскоблив всех догадок блеск.
Чтоб не слово, а лишь урчанье
Или только от вёсел плеск.

Он весны исчерпал запасы,

Наш до-после-военный мир.
И оплыл, как кусок пластмассы,
Цифровой потребляя жир.

Превратили мы в камни ноты,

Разбросали их по земле.
И спасаемся от икоты,
Завершая парад-алле.

Только, Господи, скоро-скоро,

Обожжённый твоей весной,
Я уйду, я сбегу из хора,
Чтобы голос подать иной:

Мой единственный композитор —

Ветер, ветер! Гуляй, реви!
Я прильну к тебе, так чтоб свитер
Загорелся вдруг от любви

На московском асфальте прямо,

В переулках среди колец.
Чтобы вновь волноваться, мама,
Отдаляя любой конец.

«Земному шару напекло висок…»

Земному шару
напекло висок.
Располагался рай
наискосок.
Скучал в нём
по России
каждый третий
В семи десятках
световых столетий.
Там время продолжал небесный царь
У звёздочки
по имени Мицар,
Как гениальный врач
за занавеской,
И спорили Сенека с Достоевским,
И были пальцы
в поцелуях пчёл.
А здесь смертельный бой
уж час как шёл:
Со срезанным лицом наполовину
Сержант упал в божественную глину,

Хлеб Родины своей

подняв с земли.
И вдруг увидел
страшное вдали:
Нас будущих,
расслабленных,
как травы,
Обильно
существующих
без славы,
в отдельно
подзаряженном гробу
С предсказанными
цифрами на л б у.
Сержант Смирнов
смотрел на это дело
И удивлённо
презирал печаль,
А рядом с ним
Мария песню пела,
качаясь, как солдатская медаль.

«Весна стоит в пальто коротком…»

Весна стоит в пальто коротком
И утешает как умеет.
Не привыкай к военным сводкам,
А то душа окоченеет.

Не привыкай смотреть на карты,

Не то покроешься коростой.
Кто это время нам накаркал?
Чужой, нездешний ворон пёстрый.

Хочу, как мальчик, взять рогатку

И победить в лесу волчицу.
К щеке часов прижали ватку,
Из цифры восемь кровь сочится.

Луна на Пасху ляжет решкой,

И смерть не выйдет на работу.
Москвичка в утренней кафешке!
Не привыкай к донецким фото.

Не то тебя железом тронет,

Не в Волновахе, на Волхонке.
Ты слышишь, это время стонет
В обычной радиоколонке!

Отныне в церкви на Таганской

Россия будет ставить свечку
Блаженной бабушке луганской,
Не взявшей у фашиста гречку.

«А Горбачёву все эти тридцать лет…»