ПоэZия русского лета

а если бы вы знали
какие сообщения
присылают наши русские люди
когда кидают деньги на карту
в помощь пылающему Донбассу
на броню и еду
на рации и воду
они не пишут
пусть враг горит в аду
они пишут ласково
моему народу

держитесь миленькие

держитесь родненькие
храни Бог наших ребят
Москва с вами
Хабаровск с вами
Тула и Тверь
Калининград и Владивосток

они присылают деньги от родины

которая не забыла
по крупицам
деньги на хлеб и «птиц»
миллионы рублей

выживите

мы с вами
чем можем
через неделю ещё пришлю
детям Донбасса
старикам Донбасса
на благое дело
помощь солдатам
нашим в Новороссии

я читаю эти сообщения и понимаю

это поэзия

пёс меня разорви

если это не самая настоящая поэзия

21 грамм

Когда я была маленькой,
мне нельзя было одной
ни в лифте, ни в транспорте.
Это было до всяких историй с паспортом.
Каким он будет —
синим ли, красным ли?
Я жила тогда по зелёной корочке,
в ней было написано, что я дочка
Ревякиных Лилии и Николая.
Он сейчас за мною присматривает из рая.

А когда родилась уже моя дочка,

его первая внучка.
Спустя лет тридцать,
а может, и триста.
Василиса, кудрявая голова.
Её мать, поэт и коллаборационистка,
получила паспорт России.
После шести лет ожидания.
Красный. Красивый.
Ослепляющий своей красотой и военной славой.

«Сильный должен защищать слабого», —

говорил папа всё моё детство.
Восемь лет он лежит в Диком поле
под моим Донецком
и шлёт мне эти буковки.
Папиными молитвами.
Всё, что у меня есть, – это могильные плиты
отца и деда
под свинцовым донбасским небом.

В июле двадцатого под Ростовом,

когда меня произвели в рядовые
бескрайней страны,
от Калининграда и до Хабаровска,
много ли во мне тогда было радости?
Много.
Но и боли много.
«Должен ли сильный защищать слабого?» —
спрашивала я строго.

Спрашивала и даже требовала,

рассказывала про свинцовое донбасское небо.
Говорила: пора, пора
знамя победы поднять на-гора
из забоя, подвала, траншеи.
Победить уродливого Кощея.

24 февраля 2022 года

я проснулась около семи утра.
Из интернета на меня оскалилось слово,
только вот началась она не в тот день,
а весною четырнадцатого.
Я запомнила, какой серый свет
был в то утро на улице.
Как дочка улыбалась во сне,
какими огромными и синими
были глаза мужа.
На столике красным горчичником
лежал паспорт моей страны.
Тяжёлый обожжённый кирпичик,
но такой же лёгкий,
как душа.
Двадцать один грамм ровно.
Опасный, как бритва.
Красивый, словно икона.

Мариуполь