Поэзия Серебряного века (Сборник)

Завладела
киноварь[280]
молодыми
ртами,
поцелуя
хинного
горечь
на гортани.

Черны очи —

пропасти,
беленькая
челка…
– Ты куда
торопишься,
шустрая
девчонка?

Видно,

что еще тебе
бедовать
нетрудно,
что бежишь,
как отттепель
ручейком
по Трубной.

Всё тебе,

душа моя,
ровная
дорожка,
кликни
у Горшанова
пива
да горошка.[281]

Тай-тара,

тараи-ра! —
нынче
ничего нет,
к завтраму
у фрайера
выману
червонец!

Станет тесно

в номере,
свяжет руки
круто,
выглянет
из кофточки
молодая
грудка.

Я скажу-те,

кралечка,
отлетает
лето,
глянет осень
краешком
желтого
билета.[282]

Не замолишь

Господа
никакою
платой —
песня спета:
госпиталь,
женская
палата…

Повылазят

волосы,
пожелтеют
щеки,
с жизнею
покончатся
все дела
и счеты.

Завернешься,

милая,
под землей
в калачик.
Над сырой
могилою
дети
не заплачут.

Туфельки

лядащие,
беленькая
челка…
Шустрая,
пропащая,
милая
девчонка!

Буква М

Малиновое М —
мое метро,
метро Москвы.
Май, музыка, много молодых москвичек,
метростроевцев,
мечутся, мнутся:
– Мало местов?
– Милые, масса места,
мягко, мух мало!
Можете! Мерси… —
Мрамор, морской малахит, молочная мозаика —
мечта!
Михаил Максимович молвит механику:
– Магарыч! Магарыч! —
Мотнулся мизинец манометра.
Минута молчания…
Метро мощно мычит
мотором.
Мелькает, мелькает, мелькает
магнием, метеором, молнией.
Мать моя мамочка!
Мирово!
Мурлычит мотор – могучая музыка машины.
Моховая!
Митя моргнул мечтательной Марусе!
– Марь Михална, метро мы мастерили!
– Молодцы, мастерски! —
Мелькает, мелькает, мелькает…
Махонький мальчик маму молит:
– Мама, ма, можно мне, ма?.. —
Минута молчания…
Мучаюсь, мысли мну…
Слов не хватает на букву эту…
(Музыка… Муха… Мечта… Между тем…)
Мелочи механизма!
Внимайте поэту! —
я заставлю
слова
начинаться
на букву эМ:
МЕТИ МОЕЗД МЕТРО МОД МОСТИНИЦЕЙ
МОССОВЕТА
МИМО МОЗДВИЖЕНКИ
К МОГОЛЕВСКОМУ МУЛЬВАРУ!
МОЖАЛУЙСТА!

Лирика

Человек
стоял и плакал,
комкая конверт.
В сто
ступенек
эскалатор
вез его наверх.
К подымавшимся
колоннам,
к залу,
где светло,
люди
разные
наклонно
плыли
из метро.
Видел я:
земля уходит
из-под его ног.
Рядом плыл
на белом своде
мраморный венок.
Он уже
не в силах видеть
движущийся зал.
Со слезами,
чтоб не выдать,
борются глаза.
Подойти?
Спросить:
“Что с вами?” —
просто ни к чему.
Неподвижными
словами
на помочь ему.
Может,
именно ему-то
лирика нужна.
Скорой помощью,
в минуту,
подоспеть должна.
Пусть она
беду чужую,
тяжесть всех забот,
муку
самую большую
на себя возьмет.
И поправит,
и поставит
ногу на порог,
и подняться
в жизнь
заставит
лестничками
строк.

Письмо без адреса

Первое