Поэзия социалистических стран Европы

Отверзли землю осквернили поле
Нечистые на нем валялись звери
Потоки крови стоны детской боли

Камнями кружилась Ниобея

От женщин остаются комья горя
Склонились тени грозно цепенея

Как порохом кровавою золою

народ навеки голову посыпал
и станет горе этих мест бедою

виновникам И слышен голос хора

эринний тех что раздерут Германию
здесь в Лидице в местах ее позора

Вся осенняя Перевод И. Инова

Платье было осеннее
волосы были осенние,
и очи были осенние.

Губы были осенние,

и груди были осенние,
и грезы были осенние.

Доля была осенняя,

и бедра были осенние,
и улыбка была осенняя.

Желанья были осенние,

и нега была осенняя,
и робость была осенняя.

Вся ты была осенняя,

как стих поминовения.

Ярослав Сейферт

^{94}

На солдатском кладбище Перевод Ю. Левитанского

Осенью цветет вереск,
фиалки — это к весне.
Но в сердце
воспоминанья
сегодня раскрылись во мне,
когда шел я между могилами
и за мною шла моя милая
с белой ромашкой в руке.

В центре скорбного этого круга,

где рядами крест за крестом,
мы забывали, что любим друг друга.
Мы разговаривали о том,
что если бы все, лежащие здесь,
потревожили небо своей молитвой,
прося о милости и о любви —
небо под этой тяжестью рухнуло б,
солнце упало бы и погасло,
звезды дрогнули б, и упали,
и погасли б,
и месяц погас;
все бы это на землю пало,
на дома, на улицы и на травы
за тех, которые здесь любили,
и за грех грешивших здесь —
на земле.
К счастью,
все они сейчас молчали,
ибо пали,
чтобы не встать —
когда из рук у них вырывали
штык,
не успевший еще остыть,
и в руки
следующему передавали.

Моя любимая на ромашках гадала —

любит — не любит, любит — не любит,
а я размышлял о значенье
строгой
каменной статуи над дорогой
и, словно молебен служа всем святым,
читал имена, начертанные золотым,
и просить за нас небо
я их просил,
когда нам однажды не хватит сил.

Потому что я знаю,

что день настанет,
когда каждый мертвый
из мертвых восстанет:
Рагуз Стоян,
Тадеуш Дыяк,
Пассерау Шарль,
Фердеголли Сильвио,
Кашакар Георг,
Покорный Франтишек —
и все они, кто давно убит,
едва лишь в небе труба протрубит,
обратятся лицом друг к другу.
Но вместо того, чтоб для раны смертельной
место искать под рубахой нательной,
все они упадут в объятья друг другу,
целуя друг друга в чело
и пожимая по-братски руку.

Песня о хлебном запахе Перевод Г. Семенова