Поэзия трубадуров. Поэзия миннезингеров. Поэзия вагантов

Сирвентес сложу[116]
Про римские порядки,
Все, как есть, скажу,
Лишь на напев в оглядке, —
Знаю, заслужу
Жестокие нападки:
Ведь стихом своим
Мечу в папский Рим!
Бесом одержим,
Растления зачатки
Он несет другим.

Так чего ж хотим

От паствы подопечной,
Коль неукротим
Сам Рим, не первый встречный!
Честь, добро, как дым,
Раздор развеял вечный.
Рим, ты корень зла.
Ласкова, мила,
Лесть твоя подла
И Англии беспечной
Рану нанесла.[117]

Паства стричь дала

Ужель себя навеки?
Вот кабы ушла
Овца от злой опеки
И покров нашла
В нем, в богочеловеке!
Вняв моим мольбам,
Дал бы по зубам
Он святым отцам, —
А нам-то с вами, греки,[118]
Их позор — бальзам.

Рим! И беднякам

Глодаешь плоть не ты ли?
Горе им, слепцам!
Ты их ведешь к могиле.
Риму стыд и срам:
Торговлю там открыли:[119]
«Коль грехи томят,
Раскошелься, брат, —
Будешь чист и свят».
Но сроки наступили,
Карой день чреват!

Рим! Ты виноват

В потере Дамиетты.[120]
Нам бедой грозят
Всегда твои советы.
Алчный пустосвят,
Лишь помнишь о себе ты.
Да низвергнет бог
Пышный твой чертог!
Низость и порок —
Вот, Рим, твои приметы.
Глуп ты и жесток.

Рим! В поход повлек[121]

Ты цвет французов лучший,
Шли не на Восток —
На братьев темной тучей,
Во грехе полег
Пришельцев строй могучий.
Ты людей мутишь,
Людовика ты ж
Загубил,[122] бесстыж:
Ты свой призыв трескучий
Слал к нему в Париж.

Рим! Ты все хитришь,

В коварстве ты повинен:
Сарацин щадишь,
А греков и латинян
Скоро истребишь, —
Так список павших длинен.
Будет соблюден
Божеский закон:
Ад тебе сужден
За то, что звал, бесчинен,
Всех на Авиньон.[123]

Рим! Последний стон

Те вскоре издавали,
Кто за светлый сон
Считал войну вначале:
Тот же небосклон,
А не чужие дали.
Но не божий, нет,
Шли творить завет:
Возжелав побед,
Безумцы поспешали
Дьяволу вослед.

Рим! Держи ответ,

Не жди себе прощенья.
Каждый твой совет —
Лишь беса наущенье,
Для тебя всех бед
Желаю ночь и день я.
Братьев христиан
Двух соседних стран
Нудит твой обман
Сражаться в исступленье,
Теша басурман.

Рим! Твой новый план

Вершить пошли французы,
Их военный стан
У самых стен Тулузы.
Бесом обуян,
Ты чести снял обузы,
Но тулузский граф,[124]
К счастью, жив и здрав,
И других держав
Еще вольны союзы
Обуздать твой нрав.

Рим! Ногой поправ

Все заповеди бога
И святых устав,
Ты сатане подмога,
Глуп ты, хоть лукав.
От дел твоих тревога
И напасти ждут
Наш крещеный люд.
Козни все растут,
Раймону-графу много
Злых обид несут.

Рим! А все же суд

Господний есть над нами,
И французы мрут,
Устлав поля телами.
Графа ратный труд
Несет им смерть и пламя.
Граф на бой не звал,
Ссор не затевал,
Но торжествовал,
Свое воздвигнув знамя
На сраженных вал.

Рим! Конец настал

Твоим мечтам исконным, —
Мир давно желал,
Чтобы вождем законным
Император стал[125]
Народам истомленным,
Чтобы, мудр, и смел,
И в боях умел,
Распрям он умел,
Тобою учиненным,
Положить предел.

Рим! Ты закоснел

Во лжи и преступленьях, —
Мастер гнусных дел,
Ты множишь каждый день их,
Я б не преуспел
В одних перечисленьях.
Всюду сея страх,
Все ввергая в прах,
Чтоб держать в цепях,
Ты лишь о новых звеньях
Помышлял в мечтах.

Рим! Ты вор в ворах

И, что себе ни сцапай
Ты в чужих краях,
Все держишь цепкой лапой.
Воровством пропах
Давно ты, вкупе с папой.[126]
Ты, с чумою схож,
Миру смерть несешь,
И не скроет ложь
Ту смерть под яркой вапой.
Что ж, господь, ты ждешь!

Рим! Мне невтерпеж

Все дожидаться срока,
Скоро ли падешь
Ты, чудище порока,
Скоро ль в ад пойдешь,
Покаранный жестоко!
Господи, вонми!
Сжалься над людьми,
Грозно устреми
На Рим святое око,
Власть его сомни!

Рим! Легло костьми

Из-за тебя немало
Тех, кого детьми
Ты называл, бывало.
Я б хлестал плетьми
Любого кардинала.
Правя смертный пир,
Жаждет римский клир
Покорить весь мир
Во что бы то ни стало.
Власть — вот твой кумир!

Рим! Твоих проныр

Змеится вереница,
В мире лад и мир
Сгубить она стремится.
Ты их командир,
Так нечему дивиться!
Гнев мой справедлив,
Если, стыд забыв,
Корыстолюбив,
Ты слышишь, как блудница,
Лишь греха призыв.

Рим! Чуть возомнив,

Что император славный
Слаб иль нерадив,
И на венец державный
Посягнуть решив,
В свой замысел злонравный
Рад вовлечь ты всех.
Гнусен твой успех:
Снять измены грех —
Он тайный или явный —
Папе нет помех.

Рим! И тех и сех

Ты совратил обманом,
Но смени свой смех
Рыданьем покаянным:
Там, на небесех,
Бог оком недреманным
Над землею бдит!
Твой кошель набит,
Ты же все не сыт
Тем златом окаянным.
Ад тебе грозит.

Рим! Елей струит

Толпе твой голос скромный.
Как елей смердит
Враждою неуемной,
Как он ядовит,
Не распознать ей, темной:
В жилах яд течет
И к войне влечет,
Жизнь — уже не в счет!
А пастырь вероломный
Множит свой доход.

Рим! Слушок идет,

Что, мол, тонзура часто
Вред попам несет:
Зазябнет мозг подчас-то,
Вот и не растет,
Глуп, а пасть — зубаста!
На Безье, в разбой
Зван Сито тобой,[127]
Скорбным головой.
Пуста башка — так баста!
Снять ее долой!

Рим! Любой ценой —

Насилья иль подвоха —
Жрешь ты кус чужой,
Когда лежит он плохо.
Агнца вид святой
Состроил ты, пройдоха,
Лют, как волк иль змей.
Много, лиходей,
У тебя сетей, —
Да, уж такого жоха
Бесу нет милей!