Поэзия (Учебник)

Для меня, Рио-Рита,
Ты самая прекрасная госпожа в Гранаде,
Для тебя, Рио-Рита,
Звучит моя серенада в ночи.

Источником пародии может быть и непоэтический текст: в стихах Федора Сваровского пародируются фантастические романы и повести, жанровые особенности которых поэт доводит почти до абсурда. Фантастическая проза, как и поэзия, почти всегда ставит перед собой задачу разобраться, какое место человек занимает в мире, но делает это при помощи совсем других средств. Сваровский пытается совместить эти средства и для этого обращается к научной фантастике.

По мнению Ю. Н. Тынянова, такие пародии позволяют поэзии развиваться дальше, не просто отбрасывать старые формы, но наделять их новым смыслом, который сначала выглядит непривычно и почти комично, но затем постепенно входит в культуру. Так произошло со стихами Николая Некрасова: современный читатель больше не связывает их с романтической балладой и тем более не считает ироническими. Пародия в этом смысле оказывается одним из важнейших поэтических форматов, способных изменить облик всей поэзии в целом.

Читаем и размышляем 18.2.7

Владимир Соловьев, 1853-1900

                   ***
На небесах горят паникадила,
     А снизу — тьма.
Ходила ты к нему иль не ходила?
     Скажи сама!

Но не дразни гиену подозренья,

     Мышей тоски!
Не то смотри, как леопарды мщенья
     Острят клыки!

И не зови сову благоразумья

     Ты в эту ночь!
Ослы терпенья и слоны раздумья
     Бежали прочь.

Своей судьбы родила крокодила

     Ты здесь сама.
Пусть в небесах горят паникадила, —
     В могиле — тьма. [295]

Линор Горалик, 1975

                   ***
Ночью,
в самом начале удивительно теплого марта,
он обошел и разбудил всех остальных.
Кто-то был предупрежден, большинство — нет.
Сначала он боялся,
что их выдаст
испуганный недоуменный гомон,
дребезжание пыльных шкафов,
истерический перезвон ножей.
Потом это стало неважно.
Перепуганно причитали длинные старые селедочницы,
плакали ничего не понимающие маленькие рюмки,
утюги столпились в дверях
осоловелым, покорным стадом.
Тарелки метались,
не понимая, как можно бросить
весь этот затхлый скарб —
потемневшие скатерти,
грязные кухонные полотенца,
священные бабушкины салфетки.
Жирная утятница, воровато озираясь,
быстро заглатывала серебряные ложечки.
Солонка трясла свою пыльную, захватанную сестру,
истерически повторявшую:
«Она догонит и перебьет нас!
Она догонит и перебьет нас!..»
Он неловко ударил ее
деревянной засаленной ручкой.
Она замолчала.
Когда они, наконец, двинулись вниз по пригорку,
вся околица слышала их,
вся деревня смотрела на них из окон.
Когда они добежали до реки,
топот Федоры уже отзывался дрожью
в его тусклых от застаревшей грязи
медных боках.
Задние ряды проклинали его,
скатывались в канавы, отставали.
Средние плакали, проклинали его, но шли.
Передних не было, —
только он,
на подгибающихся старых ногах,
в молчаливом ужасе
ответственности и сомнений.
Когда они все-таки добежали до реки, —
измученные, треснувшие, надколотые, —
он обернулся и сказал им: «Вот увидите,
мы войдем в воду — и выйдем из нее другими».
Но тут река расступилась. [87]

^{ТАКЖЕ СМ.:}

^{Николай Олейников (3.1),}

^{Юлий Гуголев (3.1).}

18.3. Новые и чужие формы