Поэзия (Учебник)

^{Георгий Оболдуев (10.1).}

21.1.4. Мифы о поэте

Наиболее известный миф об общественной функции поэта представляет поэта как пророка. Этот миф восходит к поэзии романтизма, когда статус поэта радикальным образом изменился — прежде всего с точки зрения самих поэтов. Поэты-романтики многое сделали для утверждения этого образа: в русской поэзии образ пророка был канонизирован Александром Пушкиным (в стихотворении «Пророк»). Во времена романтиков поэт не мог претендовать на высокое положение в обществе, и миф о поэте как о пророке отчасти компенсировал этот неблагоприятный социальный фон. Поэт-романтик оказывался в одном ряду с библейскими пророками, которые также зачастую находились за пределами социальных иерархий.

Частный случай этого мифа — миф о непременном столкновении поэта и толпы. Он восходит к той же библейской картине: общество часто не признавало ветхозаветных пророков и преследовало их. Новая поэзия в основном вызывает недоумение у современников, и миф о поэте-пророке позволял объяснить это недоумение отсылкой к Ветхому Завету: речи пророка важнее всех других речей, но человеческое общество устроено так, что оно не может воспринять эти речи.

Но уже в XIX веке миф о поэте и толпе вызывал насмешки у младшего литературного поколения. Один из ярких примеров иронического восприятия такого положения дел можно найти в поэзии Козьмы Пруткова, который пародировал типичную манеру выражения такого поэта:

                        ***
Когда в толпе ты встретишь человека,
                Который наг[24]

;Чей лоб мрачней туманного Казбека,
                Неровен шаг;

Кого власы подъяты в беспорядке;

                Кто, вопия,
Всегда дрожит в нервическом припадке, —
                Знай: это я!

Кого язвят со злостью вечно новой,

                Из рода в род;
С кого толпа венец его лавровый
                Безумно рвет;

Кто ни пред кем спины не клонит гибкой, —

                Знай: это я!..
В моих устах спокойная улыбка,
                В груди — змея!            [314]

В русской поэзии второй половины ХХ века сформировалось представление о поэте как о частном человеке, который имеет право избегать контактов с обществом и редко напрямую обращается к общественным проблемам. Несмотря на то, что в первые годы существования Советского Союза агитационная поэзия была художественно ценной, новаторской (ей занимались такие мастера, как Владимир Маяковский и Николай Асеев), постепенно общество и сами поэты устали от такой поэзии. Не стоит думать, что поэзия, писавшаяся подчеркнуто «частными» людьми, перестала отражать общество: она не обращалась к нему напрямую, но состояние общества в широком смысле все равно оказывалось для этой поэзии определяющим и диктовало ей способы выражения.

Профессиональные поэты с большим подозрением относятся к мифам о поэте, и почти каждое новое поэтическое поколение стремится выработать свое представление о месте поэта в мире и обществе. Например, в русской поэзии последних лет начинают появляться поэты, которые снова говорят о себе как о поэтах общественных, — это Кирилл Медведев, Галина Рымбу и некоторые другие. Их внимание направлено на социальную реальность, а фигура поэта как частного человека ставится под вопрос. Также возникают поэты, которые видят свою цель в сближении поэзии с другими формами познания мира — с философией, наукой и т. д., что также вступает в конфликт с привычным мифом о поэте (20.1. Поэзия и философия; 20.2. Поэзия и наука).

Читаем и размышляем 21.1.4

Евгений Баратынский, 1800-1844