Поэзия зла

Записи с камер моего дома не дают ровно ничего. Тогда я переключаюсь на утреннюю запись из кофейни. И примерно через десять минут просмотра стопорю кадр на изображении рослого мужчины в худи с капюшоном и бейсболке. Точно таких же, что и на моем преследователе, попавшем в объектив у моей двери. С его стороны довольно дерзко вернуться в то самое место, где он присматривал себе жертву. А еще до ужаса глупо. Теоретически его может запомнить бариста, а камера – засечь его лицо. И ошибка преступника сыграет нам на руку.

Под гулкий стук сердца я снова нажимаю на «воспроизведение». Капюшонник идет в заднюю часть помещения, где лоток с приправами, берет там что-то, а затем поворачивается и направляется к выходу – подбородок опущен, бейсболка надвинута, а сверху натянут капюшон. Лица не разобрать.

– Бл-лин! – вырывается у меня.

Этой нежданной вспышкой я вызываю удивленные взгляды. Взмахом руки подзываю Джексона. Он спешно пробирается ко мне вдоль стола. Я отматываю и проигрываю ему этот фрагмент записи.

– Вот же черт, – реагирует он.

К нам проворно присоединяется Чак.

– Ну-ка съездите разузнайте, помнит ли его там кто-нибудь, – обращаюсь я к Джексону. – Очень вас прошу.

– Уже в пути.

Он уходит размашистым шагом, а мы с Чаком переглядываемся. Даже сейчас понятно, что он вернется ни с чем, но надо хоть что-то делать, пытаться.

Звонит мой сотовый: Лэнг. Я заклинаю его своей мантрой:

– Пожалуйста, хоть что-нибудь хорошее.

– Снимки с места убийства женщины-ветеринара говорят об одном почерке. Использование стула. Жертва скручена завязками от штор. Местоположение пут. И снова отсутствие следов ДНК.

– Что по веществу, которое ее убило?

– В то время по городу случилось несколько смертей от какой-то синтетической дряни. Симптомы очень похожи на действие цианида. Только тестирование, похоже, не было проведено должным образом. И эксперта допросить не получится – он мертв.

– Упс… От чего?

– Автоавария. Ну а дальше только хуже.

Я щиплю себя за переносицу.

– Даже спрашивать не хочется…

– Зацепка, которая у нас была по цианиду, растаяла. Контакт Мартина из Даркнета удален и пропал без следа.

– Господи, Лэнг…

– Да знаю… Короче, работаем. От дела не отступаем. Что-нибудь да придумаем.

– Смотри у меня. Пока все, что я могу предъявить окружной прокуратуре, – розовое детство Ньюмана в Браунсвилле.

На этом мы заканчиваем. Чак по другую сторону стола общается с кем-то по стационарному телефону.

– Да. Она сейчас здесь.

«Я?» – спрашиваю я глазами.

Он кивает и прикрывает трубку ладонью:

– Жена Ньюмана Смита.

Мои глаза расширяются, я тянусь через стол и хватаю трубку:

– Миссис Смит?

– Нам нужно поговорить, – произносит она.

– Да, конечно. Вы можете приехать в участок?

– Нет. – Ее голос высок и резок. – Не могу, никак.

– В таком случае когда и где?

– Кафе «Лола Саванна», на Би-Кейвз-роуд. Это рядом с моей студией йоги. В шесть.

– Я там буду.

– Хорошо. – Она вешает трубку.

Глава 64

После звонка Бекки Смит со всех кресел исходит почти осязаемый вздох облегчения. Шеф, Лэнг, вся наша команда чувствуют, что в деле намечается прорыв. Явно доволен помощник прокурора Эван, рассчитывающий победно заклеймить серийного убийцу из верхов общества; настолько, что согласен встретиться со мной за коктейлем в восемь тридцать. Не будет доволен, пожалуй, мэр, осквернивший себя как донор, – ну что ж, всем не угодишь.

В кафе – милое, слегка вычурное местечко, как и многие подобные места в Остине, – я прибываю на пятнадцать минут раньше. Пользуясь запасом времени, заказываю себе второй за день диетический белый мокко. Неся перед собой чашку с дизайнерской шапочкой пенки, располагаюсь за столиком под куполом в виде гигантского холста с изображением кофе. Мое место у окна, откуда хорошо просматривается парковка.

Лэнг звонит мне как раз в тот момент, когда я делаю первый сладостный глоток со вкусом кофейной пенки на губах и языке. Вот же облом… Приходится сокращать момент блаженства, ставить чашку и отвечать.

– Да, о великий?

– Вот. Иначе и не скажешь, правда?

– Ты звонишь мне затем, чтобы поговорить о своей персоне? – с игривой ноткой спрашиваю я. – Или у тебя есть какая-то другая, менее тщеславная цель?

– Решительно не возражая быть темой светской беседы, я все же поделюсь кое-какой информацией. – Тон Лэнга становится серьезным. – Ту женщину звали Кэрри Людвиг. Она поступила на отделение ветеринарии, но доучивалась при университете Остина. По словам матери, на тот момент стать ветеринаром она еще не решила, но мечтала о дипломе. Ее тянуло избавиться от своей провинциальности, но все вернулось на круги своя.

– То есть в итоге она все равно вернулась в Браунсвилл?

– По всей видимости, – соглашается он. – И да, я уже попросил Чака выяснить, посещала ли она какие-нибудь занятия у Ньюмана.

– Иногда – как, например, сейчас, когда ты на два шага опережаешь мои вопросы, – мне кажется, что я тебя люблю. А, Лэнг?

Он, по своему обыкновению, фыркает:

– Примерно за полминуты перед тем, как ты снова захочешь меня убить… ну да ладно. Ты, кажется, собираешься повстречаться с Бекки?