Погибаю, но не сдаюсь! Разведгруппа принимает неравный бой

– Профессор Шапошников, – приподнял котелок седобородый. И, отворяя дверцу экипажа, проговорил:

– Варенька, не волнуйся, все хорошо!

Из экипажа выглянула барышня в дорожном платье и простой белой косынке на голове. В руках девушка держала маленький браунинг, продолжая направлять его на дверь. Широко раскрытые голубые глаза были устремлены прямо на Маркова. Как притянутый магнитом, Марков сделал еще шаг вперед, вновь беря под козырек, и представился повторно, склоняясь в полупоклоне:

– Поручик Марков! Вы находитесь под защитой вооруженных сил юга России!

– Варвара Николаевна, – просто отозвалась девушка, все еще держа в руках пистолет.

– Вы позволите?

Браунинг перекочевал к Маркову. Он снял его с предохранителя.

– В следующий раз в подобном случае делайте так.

– Благодарю вас, поручик.

Вечером Лукин, лежа поверх покрывала на кровати в домике, где они квартировали вместе Марковым, говорил:

– Какая романтическая история! Он спасает ее от разбойников… Непременно должно быть продолжение.

– Прошу тебя, Сашка, перестань, – медленно и старательно скобля перед мутным зеркальцем опасной бритвой подбородок, отвечал Марков.

– А куда это ты собрался, Жорж?

– Я приглашен к Шапошниковым на чай.

– Вот как…

– Сашка! Брось свои шутки и немедленно отдай полотенце!

– Да какие тут шутки! Жаль, что зеркальце маленькое. Видел бы ты целиком свою довольную физиономию.

– Как Лиза? – перевел разговор на другую тему Марков.

– Прислала письмо…

Оказалось, профессор Шапошников с группой единомышленников продолжает вести изыскательские работы: обследует и изучает районы Каменноугольного бассейна.

– Вы не представляете, Георгий, какие природные богатства остаются еще не выявленными на нашем юге, – говорил профессор Маркову.

– Так ведь сейчас не самое подходящее время для подобных трудов, Николай Евгеньевич, – замечал Марков. – И путешествовать опасно.

Шапошников поглядел на него пристально, произнес с уверенностью:

– Смута пройдет – Россия останется!..

Марков по возможности помогал деятельности маленькой экспедиции. Несколько раз сопровождал Шапошникова в недалекие поездки. Всегда недурно рисовавший, Марков оформлял изыскателям какой-то альбом топографических съемок. Отдавая готовую работу Варваре Николаевне, вложил на первую страницу ее собственноручно нарисованный им портрет в карандаше.

– Ах! Какая прелесть! – воскликнула Варя, открыв альбом, и тут же вся зарделась.

– Вам вправду понравилось?

– Да. Я очень редко нравлюсь себе даже на фотографических карточках. А тут такой замечательный рисунок…

На Маркова глядели, радостно светясь, такие большие и чистые голубые глаза.

Он вытащил из-за спины букетик полевых ромашек.

– Это вам. Извините, отчего-то лавки, торгующей розами, в степи не обнаружилось. Но обещаю исправиться – в следующий раз отыщу всенепременно.

Следующего раза не представилось. Летом началось большое наступление на Москву. Полк уходил вперед, на север. Шапошникову и его группе, напротив, нужно было уезжать на юг. Перед расставанием они с Варей снялись на карточку у случайного заезжего фотографа.

– А портрет, который вы нарисовали, лучше, – улыбнулась девушка, разглядывая полученный снимок.

– Пусть портрет будет у вас, а карточка у меня.

– Вот адрес нашего бюро в Новороссийске, – протянула Маркову сложенный пополам листок Варя.

Он вложил карточку в листок и убрал в нагрудный карман гимнастерки.

Потом были головокружительные успехи, взятие Харькова, директива о наступлении на Москву. В осенних боях Марков был ранен. Дроздовцы атаковали, как обычно, образцовыми цепями, без выстрела. Русская пуля с той стороны попала Маркову в левое предплечье. Его эвакуировали с фронта в харьковский госпиталь. Из госпиталя Марков написал три письма Варе в Новороссийск – ответа не последовало. Наверное, опять в разъездах, подумал тогда поручик. Лечили в госпитале недурно, заботились, но Маркову не понравилась атмосфера в белом тылу осенью 1919 года.

– Ты знаешь, – говорил он приехавшему навестить его Лукину, – все ведут себя так, как будто ничего в России не случилось. Будто можно просто взять, вернуть свое потерянное барахло, высечь бунтовавших холопов и зажить прежней жизнью. Это глубоко неправильно, Сашка. Нужно усилие духовное. А его мало, Сашка. Его на всех не хватит, если так дальше пойдет…

Лукин слушал его вполуха.

– У нас с Лизой родился сын, – сообщил Сашка. Он просто светился от счастья. – Я здесь проездом. Мне дали отпуск.

– Здорово! Поздравляю! – одной рукой обнял друга Марков.

– Назвали Ванечкой…