Погибают всегда лучшие

Что-то изменилось в лице Фабера, и он неохотно вновь кивнул головой, только на этот раз подтверждая мои слова.

– Вам нечего нас бояться, мы пришли вам помочь и защитить вас. Нам надо поговорить. Вы в состоянии?

– Да, – едва слышно произнес белыми губами Фабер.

– Лучше будет, если мы будем разговаривать без свидетелей.

– Хорошо, – уже чуть громче проговорил он. – Ася, уведи детей, – попросил Фабер жену.

Жена настороженно посмотрела на нас, но промолчала и выполнила просьбу мужа, уведя свой выводок на кухню. Теперь мы остались втроем: я, Олег и Фабер.

– У нас мало времени и поэтому я буду говорить прямо, – проговорил я. – Я читал протокол вашего допроса. У меня нет сомнений, что все это клевета и что вас вынудили дать эти нелепые показания.

Фабер молча смотрел на нас, но говорить явно не решался.

– Послушайте, Алексей был вашим другом, разве вам не все равно, какая память останется о нем. Я не верю, что вам безразлично, что люди будут думать о нем, как о преступнике.

Что-то в очередной раз изменилось в лице Фабера, и я нутром почувствовал, что он сейчас начнет говорить.

– Я сказал то, как было дело.

Почему-то я был уверен, что он скажет прямо противоположное.

– Этого не может быть, – вступил в разговор молчавший до сего момента Романов. – Вас запугали; скажите они были тут? Грозили вашей жене, детям?

В глазах Фабера одновременно появились сомнение и страх, которые начали воевать друг с другом. Я понимал, как нелегко сейчас этому запуганному и беззащитному человеку, но он должен был выбрать между ложью и правдой, между добром и злом. А я знал по собственному опыту, как тяжело это сделать.

– Вы заблуждаетесь, если думаете, что таким образом защищаете себя и свою семью, – продолжал Романов. – Они не оставят вас в покое. Вы – свидетель, но вы очень ненадежный свидетель, вы можете в любой момент поменять показания. И это их очень беспокоит, им гораздо спокойней иметь подписанный вашей рукой протокол. Когда вы его подписали, то поставили себя в очень опасное положение. Вы понимаете, о чем я говорю?

Я посмотрел на Фабера и понял, что Олег допустил ошибку. Вместо того, чтобы успокоить человека, он еще больше его запугал. Теперь Фабер окончательно не знал, как ему поступит, и сидел на диване полный страха и отчаяния.

– Послушайте, Михаил Яковлевич, ситуация обостряется каждую минуту, – решил взять инициативу на себя я. – В городе предстоят выборы, я – кандидат в мэры. Мои противники хотят любой ценой меня скомпрометировать. Мы предоставим вам свою защиту, но вы должны сказать правду.

Иначе хуже будет не только мне, но в первую очередь вам. Вы больше им не нужны, поэтому вам нужны те, кто могут не дать вас в обиду. Вы друг моего брата, я не хочу, чтобы с вами или с вашими близкими что-нибудь случилось.

При последних словах Фабер вздрогнул. Он по-прежнему колебался, явно не зная, какое принять решение. Я сел рядом с ним и дотронулся до его плеча.

– Ну говорите, как все было.

– Я уже все им рассказал. Ну что вам всем от меня надо! Я больше ничего не знаю. – В его больших глазах показались слезы.

Романов взглянул на него и подошел к окну. Затем показал мне жестом, что все пока спокойно.

– Михаил Яковлевич, вы совершаете роковую ошибку, – сказал я. – Мы действительно вас защитим, у нас есть для этого все возможности. Не думайте, что сильны только они, мы тоже отнюдь не слабаки. Доверьтесь нам – и вам сразу станет легче.

– Мы с вашим братом возглавляли фирму, через которую нелегально переводились деньги с завода, – с каким-то даже странным упрямством произнес Фабер.

– И где эти деньги?! – вдруг раздраженно воскликнул Олег. – Почему вы живете в квартире, где штукатурка сыплется с потолка. Или у вас дом на Багамах, здесь вы только проездом?

– Нет у меня больше ничего.

– Это единственное, что правда в ваших словах.

– Я прошу вас уехать, – вдруг почти решительно сказал Фабер. – Если вы, как вы говорите, не они, вы уедете немедленно.

Мы переглянулись с Олегом – и он развел руками.

– Хорошо, мы уедем. Но боюсь, очень скоро вы раскаетесь в этом. До свидания, Михаил Яковлевич.

Мы вышли из дома, оставив в квартире запах кислых щей, сели в малину.

– Он не поверил нам, что мы можем его защитить, – сказал я.

– Да, кажется, ты прав, – согласился Олег. – Но мы сделали все возможное, чтобы убедить его. Поехали, – сказал он сидящему за рулем охраннику.

За считанные секунды машина разогналась и понеслась в обратном направлении. Мы ехали молча, так как были подавлены бесплодным разговором. Как же можно запугать человека, если он не только наговаривает на своего друга и на себя, но и боится сказать даже одно слово правды.

Внезапно раздался противный скрежет экстренного торможения: я посмотрел в окно и увидел с бешеной скоростью удаляющийся от нас бампер «Волги».

– Она едва не врезалась нам в лоб, – сказал сидящий за рулем охранник. Его лицо было явно бледнее, чем обычно. – Там что пьяный шофер?

Мы снова помчались по разбитой дороге, от прыжков на которой не спасали даже отличные рессоры.

Внезапно Романов заорал.

– Разворачивайся и мчись назад! Быстрей, к дому Фабера.