Погибают всегда лучшие

– Вы правы в том, что инициатором развода стала моя жена. Но мы разошлись с ней по взаимному согласию, она встретила другого человека, которого полюбила. И неправда, что мой сын остался без отца; я был, есть и буду его отцом. А то, что я в силу определенных обстоятельств не живу с ним, совсем не означает, что мы перестали быть самыми близкими людьми. Я думаю, что у некоторых из вас да и у части телезрителей тоже не сложилась личная жизнь. Но разве это означает, что таких людей мы должны изгонять из наших рядов, считать их изгоями общества, не доверять им серьезных дел. В таком случае многим ответственным лицам пришлось бы покинуть свои посты. Неудачи в браке делают нас более взвешенными, осторожными в выборе людей, с которыми мы имеем дело. Так что до какой-то степени разведенный человек в чем-то может быть искушенней, чем благополучно женатый.

Время, отведенное для передачи, истекло, и я с огромным облегчением вздохнул. В студии было жарко, но пот катился с моего лба не только по этой причине. Поглощенный своими переживаниями, я даже не заметил, как покинул со своей обширной свитой поле только что закончившейся битвы мой соперник. То, что он даже не попрощался со мной, говорило о том, что он был не в восторге от того, чем закончился поединок. Меня окружили журналисты, и на меня снова обрушился град вопросов. Но на этот раз они были более благожелательными и снисходительными ко мне. Даже те, кто задавали самые ядовитые из них, сейчас прикусили свое жало и интервьюировали меня без особой злобы. Я понимал, что их нападки во многом объяснялись не расположением ко мне, а тем, что в большинстве своем они были вынуждены играть роль, которую им навязали силой или подкупом. И теперь, отработав свое, в этой неформальной обстановке они стали выказывать подлинное ко мне отношение.

Мы проговорили еще не меньше полчаса, и этот многослойный диалог принес мне гораздо больше удовлетворения. И все же я чувствовал, что мне не удалось до конца преодолеть настороженность. Наконец все разошлись и я с облегчением вздохнул, надеясь, что смогу немного передохнуть. Я чувствовал усталость не от того, что пришлось в последние дни, готовясь к телеэфиру, много работать, а от сопровождаемой этому труду нервной перегрузки. Неожиданно ко мне подошла Ксения. После передачи я потерял ее из вида и не предполагал, что увижу ее сегодня еще раз.

Она внимательно, как врач больного осмотрела меня.

– Устали? – Она спросила без участия, просто констатируя факт. Но и это был уже немалый прогресс в наших отношениях.

– Да. Не ожидал такой массированной атаки.

– Я вас предупреждала.

Я кивнул головой: факт был, что называется налицо.

– Тут есть небольшое кафе. Хотите выпить кофе?

– С удовольствием, – сказал я, слегка ошарашенный неожиданностью и щедростью этого предложения.

Кафе оказалось маленьким буфетом, втиснутым в узенькую комнатенку, где с трудом уместились барная стойка и три стола. Я взял по чашечки кофе, и мы заняли один из них.

Ксения помешивала давно растаявший в черном, как смола кофе, сахар и о чем-то думала.

– Мне хочется вас спросить, – вдруг сказала она, – тот эпизод, когда погиб ваш товарищ, это правда?

– Правда. Я принял неверное решение – и он погиб.

Я стал рассказывать ей, как все это случилось. Ксения слушала меня, не перебивая.

– И как вы живете с таким грузом, зная, что по вашей вине погиб человек? – спросила она.

– Я сильно переживал. Но что я мог еще сделать. Однажды, когда у меня неплохо шел бизнес, я безымянно перевел его вдове приличную сумму. Она, наверное, до сих пор гадает, откуда свалились на нее это деньги. Что я могу еще? Застрелиться? Но что это даст, этим его не воскресить. Вместо одной смерти, будет две. Подумайте о том, что ситуация могла быть прямо противоположной, не я, а он мог бы отдать неверный приказ. И я бы отправился его выполнять. И тогда я бы с вами сейчас не разговаривал. Я не знаю, что вам еще сказать по этому поводу.

– Спасибо, ничего не надо. – Ксения вдруг резко поднялась, так и не сделав ни одного глотка из чашечки. – Вы неплохо сегодня держались, я не сомневаюсь, эта передача вам поможет. Голландцев ушел почти разъяренный, его атака провалилась. Теперь я пойду, я тоже устала. До свидание.

Я не успел ей даже ответить, а она уже скрылась за дверью. Я подумал, что этот разговор внес еще больше загадочных штрихов в образ Ксении. Остается только надеяться, что пройдет, не столь много времени, и я все же разгадаю ее загадку.

Глава четырнадцатая

Кажется, Ксения была права в своем мнение, что передача дала мне дополнительные мне очки. Когда на следующий день я приехал на очередную встречу с избирателями, то народу было на треть больше, чем обычно. Удачное выступление по телевидению прибавляла мне энергии, и я чувствовал себя в ударе. И реакция слушателей подтверждала мои ощущения. Вместо запланированных полтора часа разговор продолжался более двух с половиной часов. Наконец все довольные друг другом стали расходиться.