Погибать, так с музыкой

Мы подъехали к высокому крыльцу в двадцать пять минут восьмого – я еще зачем-то посмотрела на часы, словно уже прокручивала в голове план будущей статьи. Гоша, соблюдая ритуал, наверное, положенный в таких случаях, выскочил наружу и, открыв дверцу, выпустил сначала Виктора, затем меня. Мне он даже подал руку, а вот с Виктором таких галантностей проделывать не стал.

В сопровождении Гоши мы прошли в ресторан, и никто на нас не обратил внимания – ни секьюрити, ни старушка-гардеробщица, словно мы все были в шапках-невидимках.

Оставив верхнюю одежду с краю на вешалке, мы продолжили наше путешествие в правый готический зал ресторана. И Владимира Петровича нашли в отдельном кабинете, втором слева; сидел он там один, равнодушно тыкая вилкой в салатик и одновременно разговаривая по сотовику. Увидев меня, он встал, закончил разговор и, буркнув «прошу», показал на стул напротив себя.

Оглянувшись, я увидела, что Гоша уже сажает Виктора за ближайший столик в общем зале и сам садится рядом с ним. Все было продумано и отработано заранее.

Я присела на стул, и тут же подскочил официант с меню. Я не стала делать глупостей и заказала кое-что несущественное, исключительно из уважения к хозяину, меня сюда пригласившему.

– Бережем фигуру? – понимающе хмыкнул Владимир Петрович. – Ну, это ваши женские примочки, а я, признаться, проголодался.

Решив, наверное, совратить меня пока только на пищевкусовом поле, он заказал для нас по полной программе набор местных фирменных блюд. Через пять минут, пока мы обменивались разного рода замечаниями, демонстрируя тягу к воспитанности, нам принесли телятину по-бургундски, жареную форель, по половинке омара, жареную картошку по-французски, лимонный пирог и кофе. Все это сопровождалось охлажденным сладким белым вином.

– Итак, Ольга Юрьевна, – деловым тоном начал Владимир Петрович, пододвигая ближе к себе тарелку с телятиной, – вам, наверное, не терпится узнать пружины и причины происшедших с вами неприятностей.

– Да, но и приятностей тоже, – сказала я и поторопилась разъяснить удивленно поднявшему брови собеседнику, что под словом «приятности» я подразумеваю исключительно свое сказочное освобождение.

– Ну, собственно, это я и собирался с вами обсудить, – негромко сказал Сидоров и предложил попробовать вина.

Пришлось уступить напору.

– Дело вот в чем, – продолжил Владимир Петрович, – у меня с Сашкой давние дела и не менее давние счеты. Он мне кое-что должен, и теперь пришло время подбивать бабки, а у него на этот счет оказались свои соображения. Саша решил, что возвращать долги не станет, и, хотя он прямо этого не сказал, все его поведение свидетельствовало только об этом. Ваше же похищение стало частью его плана. Вы видели, как нагло и открыто это было сделано.

– Конечно, – согласилась я, – это меня и удивило. Обычно похитители стараются спрятать свои лица, засекретить имена…

– Все верно, все так, но только в том случае, если заложник выходит на свободу. А в вашем случае расчет был не на выкуп, а на ваше, извините, убийство.

Владимир Петрович остановился и пристально взглянул на меня. К мысли об убийстве я уже успела как-то привыкнуть, тем более что опасность миновала, и поэтому ужасающего эффекта, как, наверное, ожидал Сидоров, эти слова на меня не произвели.

Владимир Петрович пожевал корочку хлеба и продолжал:

– Не получилось по его расчетам убить вас в тот же день – не такой был бы резонанс, как планировалось. Но через пару деньков это бы произошло, и тогда ваши трупы повесили бы на меня. Доказательная база была, конечно, слабовата, но, как говорится, осадок остался бы. А в нашем деле даже не намек, а тихонький слушок может стать решающим, чтобы запросто опорочить репутацию человека.

– Мы уже стали заботиться о репутации? – не подумав, ляпнула я и, поймав жесткий взгляд Петровича, поспешила объяснить, что я имею в виду. – Мне казалось, что сейчас только деньги имеют значение, а все остальное…

– Вы не правы, Ольга Юрьевна, – сухо, с достоинством произнес Владимир Петрович. – Одно дело – бандит с деньгами, к нему отношение настороженное. Его побаиваются, но не уважают и стараются с ним дел иметь поменьше, потому что психика такого человека настроена на простейшее решение проблем. Иное отношение к предпринимателю, для которого экономическая составляющая будет определяющей в его поступках, и в случае возникновения проблем, а они неизбежны, он будет стараться сначала их решить экономическими методами. Понятно, что такой человек предпочтительнее. Вы понимаете меня?

– Да, – я достала из сумки сигареты, – если бы прошел слух, что вы используете не те методы, то…

– Все верно, – сказал Владимир Петрович, не дослушав, и, склонившись над тарелкой, занялся омаром.

– Но пока я все-таки не понимаю, какое имею отношение ко всем этим делам, – заметила я. – Мы не публиковали репортажей ни о вас, ни об Александре, так что для меня – загадка все, что случилось…