Погибель Нового мира

В XVIII веке среди философов-материалистов возник культ личности человека. Якобы, человек от рождения словно "белая доска", что хочешь на ней, то и пиши, и если писать только доброе, то и человек станет добрым, когда вырастет. Либо вообще человек — существо доброе, ласковое и пушистое, "созданное для счастья, как птица для полёта".

Догматизация либерализма и началась с идеализации человека философией Просвещения XVIII века. Эта идеализация человека была вызвана поисками нравственного идеала. Отказавшись от Бога, просветители лишились нравственного идеала, воплощённого в Боге. В материальном мире не может быть нравственного идеала, следовательно, этот идеал должен находиться в сознании человека, чтобы общество могло существовать и развиваться. Тогда и появилась идея, что люди изначально рождаются с нравственным идеалом, который портится по мере взросления в силу общественной недоразвитости. Следовательно, нужно воспитанием помогать ребёнку сохранять то прекрасное в душе, что было у него с рождения. Нужно, чтобы государство не ограничивало свободное развитие "мягких и пушистых" детей и наступит на земле всеобщее счастье.

Тогда в работах просветителей человек изображался почти как ангел во плоти. Дети, наивные и доверчивые, беззлобные существа, становятся жертвами государства, использующего их в своих гадких целях. Идеализация человека философией Просвещения привела к отрицанию государства, считая, что люди могут обойтись без него, такие они "правильные с рождения". Наивная вера Просвещения в прирождённую человеческую доброту стала основой и коммунистических идей.

И коммунисты, и правые либералы отрицательно относятся к государству, которое одни считают орудием угнетения народных масс, а другие — орудием подавления личности, и все вместе — душителем свободы. И анархисты, и коммунисты говорят о ненужности государства. Только коммунисты говорят о постепенном исчезновении государства, а анархисты говорят о немедленном его сломе. И те, и другие идеализируют человека настолько, что отметают роль государства вообще, считая его орудием подавления свободы личности. И те, и другие не в состоянии понять всю сложность личности человека, потому что их идеология основана на абсолютизации положительных качеств человека.

Догматический взгляд коммунистов и анархистов на природу человека привёл к гибели коммунизм Советского Союза. Коммунистический эксперимент в России показал, что человек остаётся человеком — ангелом и демоном в одно и то же время. Коммунистический режим споткнулся как раз на том, что не смог изменить человека, да он и не ставил всерьёз такой цели. Коммунизм полагал, что с изменением социальных, политических, экономических условий в человеке разовьётся всё то хорошее, что есть у него от рождения. Человеческая душа очистится от всего плохого, наносного, что сохранилось в душе человека со времён капитализма. И автоматически, по мере освобождения от эксплуатации, миру предстанет человек коммунистический — благоухающий атеизмом и коммунистической праведностью.

Насколько примитивно понимал марксизм человека видно из того, что только на исходе коммунистического правления в СССР появляется "Кодекс строителя коммунизма", так и оставшийся простой бумажкой. Слишком поздно коммунисты стали задумываться о том, что коммунизм надо строить начиная не с материально-технической базы, а с человека, с его нравственного развития.

Поиски нравственно идеала продолжались по мере разочарования в ранее принятых источниках — где-то должен находиться нравственный идеал, раз отказались от Бога. Источник нравственности начали помещать куда угодно, лишь бы избавить себя от религии. "Устами младенца глаголет истина", — чем не источник нравственности? Или: "Чего хочет женщина — того хочет Бог". Но история показала, что куда бы ни помещали источник нравственности, он не находится в младенце, его нет ни в женщине, ни в мужчине. Его нет и не может быть нигде, кроме Господа Бога. Но с этим никак не может согласиться либеральная идеология, вот и вымирает Европа.

3. Феминизация отношений европейского общества происходящая последние сто пятьдесят лет.