Поглощенные Грешники

Хотя я знаю, что она шутит, мысль о том, что другой мужчина увидит это тело, вызывает во мне вспышку насилия.

Я бы убил его без раздумий, и уж точно не из пистолета.

Чем больше я размышляю об этом, тем мрачнее становится мое настроение. Затем все становится черным, как полночь, когда я вспоминаю ее слова в джакузи прошлой ночью. Я берегу минет для брака. Если она пыталась вывести меня из себя, пока я был в ней по самые яйца, то у нее получилось.

Я стал одержимым. Несмотря на то, что я знаю, что это временно, должно быть временно, я также знаю, что преподнес бы этой девушке весь мир на блюдечке с голубой каемочкой, если бы она просто сказала «пожалуйста», как она делает сейчас, когда хочет кончить.

Ирония в том, что она не хочет всего мира. Она даже не хочет, чтобы я был нежным с ней. Я убивал ради нее, нарушал свои правила ради нее. Черт, я испортил свои руки ради нее. И пока я схожу с ума, придумывая, как заклеймить ее дольше, чем продержится эта временная татуировка, она говорит о будущем с той же безразличностью, с какой можно говорить о погоде. К тому же она листает книги Для Чайников, которые я ей купил, в поисках чего-нибудь, чего угодно, чем можно заняться, кроме как остаться на моей яхте и трахаться со мной.

Задумавшись, я снова приближаю на экране ее киску, и весь мой гнев превращается в жидкий жар и сползает вниз. Я поправляю брюки и набираю ответ.

Я: Ты действительно хочешь, чтобы я жестко трахнул тебя сегодня, да?

Ее ответ быстрый и раздражающий: чертов зевающий эмодзи.

Я: Эти губы мои, Пенни.

Я окончательно бросаю телефон на стол, потому что решил перестать спрашивать, кому принадлежит ее киска, и просто, блять, прямо говорить ей, пока она в это не поверит.

Мобильник жужжит, и я тут же хватаю его обратно.

Пенни: Какие?

Я делаю паузу.

Я: Не те, что на твоем лице.

Я: Они слишком дорогие.

Пенни: Ты можешь заплатить мне в рассрочку на период шести месяцев под 5,8 % годовых. Как тебе такой вариант, папик?

Я громко смеюсь. Когда я уходил от нее несколько часов назад, она была в библиотеке и читала Инвестиции Для Чайников, и, очевидно, что-то усвоила.

Мою кожу покалывает от внезапного осознания: в комнате воцарилась тишина, и все взгляды устремлены на меня. Стирая ухмылку, я поднимаю взгляд на Анджело, кипящего от злости во главе стола.

— Гриффин и его шутки с «Тук-тук. Кто там?», — сухо говорю я, засовывая мобильник в карман пиджака. — Каждый раз смешно.

У Анджело сводит челюсть.

— Ты вообще слушал что-нибудь из того, что я только что сказал?

Нет.

— Конечно.

— И что, по-твоему, мы должны с этим делать?

Я делаю паузу.

— Использовать ракетную боеголовку.

Кас смеется в свой виски, и даже губы Габа приподнимаются.

— Cazzo, если бы ты не занимался секстингом, то понял бы, что мы говорим о Visconti Grand, — напряженно говорит Анджело. — Я подумал, что тебе, как никому другому, будет интересно, что с ним станет, учитывая, что одно только казино приносит более восьмисот миллионов долларов в год.

— Ну, его вообще не станет, если я приложу к этому руку.

С моей нынешней удачей уже через месяц в дверь постучались бы сборщики долгов. Я ухмыляюсь иронии этого. Я великий Рафаэль Висконти, король казино. Раньше все, к чему я прикасался, превращалось в золото. Теперь оно просто ржавеет под моими пальцами.

Устав от пристального взгляда моего брата и испытывая непреодолимое желание вернуться на расстояние вытянутой руки от задницы Пенни, я поднимаюсь и стучу кольцом по столу.

— Эту встречу можно было провести по электронной почте. Кто-нибудь, пришлите мне потом итог всего этого сборища.

Когда я прохожу мимо Анджело, его взгляд падает на мою руку.

— Составь план, брат, — бормочет он достаточно громко, чтобы я мог расслышать.

Его слова сжимают мне горло, но я выхожу в коридор, как будто их и не было.

Я безрассуден, а не глуп. Причина, по которой я не воспринимаю судьбу Бухты всерьез, заключается в том, что я все еще цепляюсь за надежду, что Тор вернется. Что он просто ушел в сумасшедший трехнедельный запой после свадьбы и потерял счет времени или что-то в этом роде.

Блять. Это звучит нелепо, даже когда я говорю это только про себя.

— Раф!

Позвякивая ключами от машины в руке, я поворачиваюсь к Рори, которая бежит по лестнице, сжимая в руках пакеты с покупками.

— Вот, отдай это Пенни.

Я смотрю на них с опаской.

— Надеюсь, это одежда, а не твои остатки рождественских украшений.

— Не слишком ли их много? — она вздыхает. — Слишком много, да?

Через ее плечо механический Санта машет мне с подножия лестницы. Он в два раза больше ее и в три раза страшнее.

— Я думаю, они очень… веселые.

Ее лицо озаряется.

— Я тоже так думаю! Рождество обещает быть потрясающим.