Погоня

— Я встретила парня в колледже. — Я тяжело вздохнула, прежде чем продолжить. — Он был добрым, милым и говорил правильные вещи. Я была глупой девушкой из колледжа, которой льстило внимание взрослого мужчины.

Я закрыла глаза, надеясь, что мне хватит сил рассказать только о том, что было необходимо, и молилась, чтобы этого было достаточно.

— Мы встречались почти два года, прежде чем он впервые поднял на меня руку, — прошептала я. — Я была глупа, и я осталась. Не знаю, почему, может быть, это был страх. Но я не остановила его. Я не попросила о помощи. Я просто принимала все, что он делал, и игнорировала тот факт, что я должна была бежать. Пока в один прекрасный день я не решила, что достойна большего, чем его такого отношения ко мне.

— Ты, — сказал Эштон, и я открыла глаза, чтобы увидеть, как он пристально смотрел на меня. — Ты не заслуживаешь такой жизни.

— Я, наконец-то, тоже это осознала. Вот почему я ушла. — Я должна была представить все это наилучшим образом. Я переплела ложь с кусочками правды, потому что это все, что я могла предложить. Я надеялась, что однажды смогу рассказать ему все, но сегодня не тот день.

Поэтому я продолжила эту полуправдивую историю, пока мои руки дрожали, а сердце болело от каждого слова.

— Итак, я собрала вещи и ушла без предупреждения. Моя семья не понимала, потому что, по их мнению, он был идеальным человеком. К тому времени я потеряла всех своих друзей, поэтому у меня не было никого. Вот почему я не так много говорю о своем прошлом. Оно не наполнено любовью и поддержкой, как твое. — Эта ложь прожигала насквозь. Мой отец был потрясающим, и, если бы он знал, какой жизнью я жила, он никогда бы не позволил этому продолжаться. Даже если бы это означало, что он не смог получить необходимую ему помощь.

Эштон вошел внутрь и крепко обнял меня, прежде чем закрыл дверь.

— Прости, детка, — прошептал он.

Его извинения причинили самую сильную боль. Он действительно был хорошим человеком, а я — лгуньей. Он заслуживал лучшего, чем я. Я знала, что впустить Эштона в свою жизнь было самой большой ошибкой, которую я могла совершить. Но теперь слишком поздно отступать.

Глава 26

Эштон

Мне должно было полегчать после ее признания. Она открылась мне, даже если это была всего лишь малость, но я все равно чувствовал себя дерьмово. Я заставил ее разворошить безобразное прошлое.

Что, черт возьми, со мной не так? Почему я возвращался к этому дерьму?

Я никогда в жизни так не разрывался из-за того как себя вести, и что еще более важно, как я должен был себя чувствовать. Потребность узнать о прошлом Киры захватила меня, и даже, несмотря на то, что я пытался бороться с ней, она поглотила меня, пока я не надавил на Киру так сильно, что она сдалась.

Теперь, лежа в постели с Кирой, ее голова покоилась на моей груди, легкое сопение заполняло тишину, а мое сердце болело от осознания того, что она пережила. Больше всего на свете я хотел быть человеком, который сотрет все неприятные моменты ее прошлого. И информация, что какой-то больной придурок поднимал на нее руку, только разожгла во мне желание узнать о нем больше, чтобы я смог найти его и заставить заплатить.

Только я не буду спрашивать Киру. Она рассказала мне достаточно. Она хотела забыть былые печали, и я поклялся, что помогу ей сделать это, наполняя ее жизнь таким количеством позитива, чтобы эти воспоминания исчезли.

Забрезжил рассвет, и город за окном начал оживать. Я слышал, как кто-то вовсю сигналил, шум и суету утренней толпы, спешащей в еще один рабочий день, но у меня не было желания двигаться. Мне хотелось остаться, укутавшись в теплое тело Киры и наслаждаться ею столько, сколько бы она позволила.

Проводя пальцами по ее шелковистым, каштановым волосам, я так задумался, что не заметил ее пробуждения, пока она не подняла голову и наши взгляды встретились. Она все еще казалась такой потерянной, как будто она была в тисках воспоминаний прошлой ночи и событий, которые мы обсуждали, и была не уверена, что делать дальше. Мы не занимались сексом после ее признания, что было странным положением вещей. Обычно мы с ней с трудом удержали руки друг от друга. Вместо этого я уложил ее в постель и крепко обнял ее в тишине. Я хотел, чтобы она чувствовала себя в безопасности, и на тот момент это был единственный способ, чтобы обеспечить это.

Но сейчас мне не понравилось выражение ее лица. Это заставило меня почувствовать, что мы снова вернулись к тому, с чего начали — она мне не доверяла.

Не раздумывая, я перевернул ее и придавил своим телом.

— Не смотри на меня так, — сказал я ей, и она нахмурилась.

— Как так? — спросила она.

— Как будто ты не знаешь, что сказать. Как будто ты боишься, что я по-другому стал относиться к тебе. — Это было последнее, чего я хотел. — Прости, что надавил на тебя, но ничто из того, что ты сказала прошлой ночью, не изменило моих чувств к тебе. Я хочу, чтобы ты в любое время могла говорить то, что у тебя на уме, и не волноваться о том, что это оттолкнет меня. — Я видел потрясение в ее глазах, хотя она пыталась это скрыть.