Погоня за «ястребиным глазом». Судьба генерала Мажорова

Командовал пунктом радиотехнической разведки старший лейтенант Иван Иванин, человек весьма мрачного вида, с тяжелым характером.

Подразделением молодых младших командиров руководил лейтенант Бычков. Он был полной противоположностью своему начальнику — спокойный, уравновешенный офицер, сдержанный в чувствах. Он только что окончил военное училище и прибыл в войска.

Младших командиров разместили в казарме. Они сразу почувствовали разницу между службой на пункте и обучением в школе. Здесь все было спокойнее, размереннее, меньше солдафонства, больше терпимости и товарищеского отношения.

Их, как младших командиров, посадили на прием радиограмм, которые отправляла английская колония Сингапур в Великобританию. Позывные этой станции «GWJ». Она передавала пятизначные группы телеграмм по несколько часов. Это были зашифрованные телеграммы пятизначного кода системы «Марканд».

Мажоров и его сослуживцы исписывали толстые тетради сингапурскими шифровками, так и не взяв в толк, зачем это надо. Тексты никто не расшифровывал, и пачки тетрадей пылились в сейфе. Когда началась война и пункт покидал место постоянной дислокации, Юрий своими руками сжигал результаты их труда.

Пункты радиоразведки располагались друг от друга на достаточно большом расстоянии и только с началом войны были сведены в отдельный 490-й дивизион ОСНАЗ. Но это случилось, когда гром грянул. А в мирное время, пусть и перед войной, радиосвязь между пунктами изредка поддерживалась в дневное время и только на коротких волнах. Никто не задумывался, а будет ли связь на этих волнах не за тысячи километров, а всего за сотни, и не днем, а ночью, да еще и в северных широтах. Все эти острые вопросы вскоре поставит перед радиоразведчиками война.

Но пока был мир, и по воскресеньям в столовой пункта показывали кинофильмы. Например, «Линия Маннергейма», в кагором много и с пафосом говорилось о том, какую укрепленную крепость взяли наши войска. Однако авторы кинокартины ни словом не обмолвились ни о потерях Красной Армии, ни о просчетах в тактике и боевой подготовке.

Наступил июнь 1941 года. В газетах было опубликовано заявление ТАСС, в котором отмечалось, что в иностранных кругах циркулируют слухи о близкой войне между СССР и Германией. На самом деле это злонамеренная ложь, и у нас с Германией самые добрые отношения. 

Политрук пункта радиоразведки старшина Кошелев посвятил этому заявлению ТАСС целое занятие, на котором доказывал, что Германия наш друг. Потом, по приказу командира старшего лейтенанта Иванкина, в части был проведен митинг в поддержку дружбы и добрососедства с немцами.

Правда, митинг расстроил и Иванкина, и Кошелева, прошел как-то скучно, без огонька. То ли радиоразведчики не очень доверяли своим командирам, то ли не хотели дружить с немцами.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

«ТОТ САМЫЙ ДЛИННЫЙ ДЕНЬ В ГОДУ»

Завтра, 22 июня — выходной, увольнение. Младший командир Юрий Мажоров вечером, после службы, погладил гимнастерку, брюки, подшил свежий подворотничок, надраил до блеска свои черно-желтые ботинки.

Утром, после завтрака, его осмотрел старшина. Подготовкой к увольнению остался доволен. На том и расстались. Мажоров уехал.

Ближе к полудню он добрался до дома. Там его радостно встретили отец, мама, сестренка Аня. Накрыли стол и всей семьей сели пить чай. Юра рассказывал о службе, родители — местные новости. Потом решили послушать радиоприемник. Настроили его на волну Берлина. В ту пору Германия вела специальное радиовещание, направленное на Азию, Африку и Индию. Поэтому днем слышимость немецкой радиостанции в Ташкенте была чистой, громкой, без помех.

Берлин передавал какие-то бравурные марши, время от времени прерываемые краткими сообщениями. Юрий хотя и добросовестно учил в школе немецкий язык, но на слух устную речь воспринимал плохо. На уроках-то в основном читали и переводили тексты из учебника. Поэтому поначалу он не обратил внимания на то, что говорит диктор. Но потом прислушался, стараясь понять, о чем так громко и напористо кричат немцы. Выплывали отдельные знакомые слова, фразы. Он еще ближе прильнул к приемнику.

О чем это они? Диктор говорил о каком-то вероломстве русских, о несоблюдении договоров, о том, что фюрер дал команду перейти границу и начать войну против русского большевизма.

Юра растерянно оглянулся на родителей. Увидев бледное лицо сына, отец поднялся со стула.

— Что случилось?

— Да, вот, немцы говорят, что начали войну с Россией… И он неуверенно добавил «вроде бы».

— Давай на Москву, — сказал отец, и Юра быстро настроился на столичное радио.

Но там ни слова о войне. Обычные воскресные передачи.

Прошел час, другой, и, наконец, Москва сообщила: будет передано важное правительственное заявление. Произошло это в 15 часов по ташкентскому времени. Выступал Молотов. Он сказал, что Германия вероломно, без объявления войны напала на Советский Союз. Бомбардировкам подверглись города Киев, Минск, Брест. Наши войска дают отпор агрессорам.

Мажоровы сидели словно оглушенные. Потом отец тихо сказал: