Погоня за хвостом

Он кивнул и начал свой рассказ. О многом я и так уже догадалась, даже с жертвами взрыва угадала правильно. Отца нашли сразу, брата и остальных чуть позже, они погибли мгновенно, ведь взрыв был сильным. Это шокировало весь город не меньше, чем череда кровавых убийств, а то и больше. Многие не верили, что на самого титана Симбирина мог кто-то замахнуться. Сплетни ходили разные, но ни в одной из них не фигурировал Трошин.

В полиции паника, идет расследование. Меня никто трогать не станет, Макар позаботился, будто кто-то его об этом просил. Он вообще взял на себя слишком многое, словно он мой родственник. Меня от каждого его действия и взгляда корежило. Я не сразу поняла это свое чувство, но потом до меня дошло: подсознательно меня тошнило от его желания мне услужить, быть полезным. Отца нет, теперь я за него, а Макар слишком торопится.

– Ключи от машины дашь? – спросила я мрачно.

– Зачем тебе… – встретив мой взгляд, Макар поморщился. – Конечно.

Несколько часов я колесила по темному городу. Пришлось заправиться где-то в дороге. Я каталась по пустым улицам, проезжала мимо мигающих светофоров и городских огней, они все проносились мимо, сводя с ума. Я врубила музыку на полную громкость, так, чтобы оглохнуть и даже не пытаться думать.

Очнулась возле дома Вишневского. Наверное, в этом тоже был смысл: время от времени я и о нем вспоминала. Мне казалось странным, что он вот так просто спихнул меня на заботу Макару, а сам… что он делает сам? В его руках остался Альбинос, убийца моих родных. А Альбинос может вывести на Трошина. Мне до сих пор хотелось, чтобы он сгнил в тюрьме, чтобы медленно разлагался.

Андрея на месте не оказалось. Зато меня заметил перепуганный консьерж и, похоже, позвонил куда следует. Вскоре приехал Данил и нашел меня у запертой квартиры.

– Сентябрина Евгеньевна, не стоит вам на полу сидеть, – вместо приветствия заявил он и помог мне подняться.

– Где он?

– Боюсь, мне понадобится уточнение.

– Боюсь, мне не хватит на это терпения.

– Андрей навестит вас немного позже, сейчас у него другие дела.

– И какие же?

– К сожалению, он передо мной не отчитывается

Вот и вся наша встреча.

Не зная, куда мне идти, я поехала к Ромке. Мне было страшно, очень страшно. Но друг все так же мирно спал на больничной койке, все как я запомнила с последнего визита. Казалось, с тех пор прошли десятилетия, а это было… вчера? Кажется, так. Хотя, учитывая близость нового дня, скорее позавчера. Немыслимо.

На следующий день у меня появилось много дел, ввязываться в которые я бы не пожелала ни одному человеку. Мне помогали. Рядом маячил то Макар, то еще кто-то из папиных людей. Даже его адвокат от меня не отходил. В полицию я съездила сама, но ничего нового не узнала. И не рассказала, даже Славе.

А Вишневский все не появлялся.

В день похорон отца и брата город потрясла очередная жуткая новость: Трошин покончил с собой. Не смог пережить гибели жены, вот и наложил на себя руки. Ведь он так ее любил, так страдал от ее потери… чушь собачья, конечно. Мне хватило одного звонка приятелю, чтобы узнать: ни о каком самоубийстве и речи не было, Трошину кто-то помог, да так помог, что сие деяние вполне может превратиться в городскую легенду.

Сами похороны прошли спокойно. Мама накачалась успокоительными, оттого вела себя смирно, осовело глядя на малознакомых гостей. Люди близкие подходили к ней, выражали соболезнования, обнимали. Ко мне не подходил никто. Видимо, все дело в выражении лица, оно пугало и отталкивало. Даже Макар, и тот держался подальше. Я же все время чувствовала себя героиней плохого спектакля и ждала, когда все это закончится.

Андрей не приехал на похороны, но появился позже в ресторане.

Он же стал первым, кто осмелился ко мне обратиться.

– Сентябрина…

– Сентябрина? – подняла я брови. – Брось, не уподобляйся остальным трусливым подлизам. Называй меня как прежде: змеей ядовитой.

– У тебя горе, я понимаю. У меня тоже, Март был мне другом.

– Видимо, твое горе куда больше моего, Андрей.

– Что ты имеешь ввиду? – не понял он.

– Ты взял на себя право распоряжаться его жизнью, – пожала я плечами, имея ввиду Трошина. Уточнения не требовалось, Андрей и без того меня понял.

– Тебя что-то не устроило?

– Все. У тебя не было этого права.

– Не хотел, чтобы ты сделала глупость.

– Потому сделал ее сам? – я посмотрела на него зло и повторила: – Ты не имел права распоряжаться его жизнью. Трошин должен был гнить в тюрьме, ждать смерти. Выпрашивать ее, умолять.

– И лелеять твое горе годами? О таком не стоило и мечтать, дорогая моя, я бы не позволил тебе гробить себя, вариться во всем этом… все кончено, Сентябрина. И с Маттиасом, и с Трошиным. Врагов у тебя не осталось, некому мстить. Придется как-то налаживать жизнь и дальше идти без этой сжигающей все без разбора ненависти. Некого ненавидеть.