Погоня за хвостом

В ответ я горько усмехнулась: Вишневский дурак. У меня остался отличный объект для ненависти, идеальный. Я сама. Сколько ошибок я допустила, чтобы прийти к тому, что получилось в итоге? Немерено. Год за годом, день за днем. Все вело к такому жестокому результату. Даже мой последний звонок отцу и злобное сообщение, оставленное на его автоответчике, оно словно жирная точка, уродливая вишня на протухшем торте. Каждую ночь я гадаю, прослушал ли отец то сообщение или проигнорировал, как обычно делал. Почему-то мне думалось, что прослушал. Это подливало масла в огонь моей вины.

Видимо, на моей лице что-то такое отразилось. Вишневский побледнел и порывисто шагнул ко мне, крепко обнял и зашептал в ухо:

– Сейчас тебе каждый вздох дается с трудом, я понимаю. Я как никто понимаю. Но через месяц, через год, ты сможешь дышать. Не забудешь, легче не станет, но дышать ты сможешь. И как-то жить.

– Ты это и делаешь, Андрей? Живешь «как-то»?

– Иногда. А иногда почти хорошо. В моменты, когда ты крутилась рядом и раздражала меня, как только могла, жилось лучше, чем просто хорошо.

– Даже когда ты узнал, кто виновен в смерти твоих родителей?

Андрей замешкался лишь на мгновение.

– Даже тогда.

Мы еще долго стояли рядом молча, каждый думал о своем. Я смотрела на маму, на ее полный непонимания полусонный взгляд, на ее вялые жесты и странную от количества успокоительных улыбку, и понимала, что она – единственное, что у меня осталось. И поэтому Андрей ее не тронет, никогда не тронет. Я в это верила. Видимо, во мне многое поменялось в одночасье, раз я думала так об Андрее Вишневском.

Может, он не соврал и в другом.

Может, когда-нибудь я смогу дышать нормально.

Эпилог

Ромка очнулся.

Он в порядке.

После такой новости я впервые за долгое время позволила себе слезы. Сидела в машине и рыдала, как сумасшедшая. Потом пришлось повременить с визитом в больницу и ждать, когда лицо станет похоже на человеческое. Нехорошо пугать человека, который только что из комы вышел.

Поговорить нам удалось далеко не сразу, но когда удалось, я не могла остановиться. Заболтала Ромку до такой степени, что он уснул, совсем измотанный. А на следующий день смеялся над этим так громко, что напугал всех медсестер разом. Ромка еще не знал, что все у нас изменилось, а мое странное настроение списывал на волнение из-за него. А я с плохими новостями не торопилась.

– Сенька, еще немного, и решу, что ты жить без меня не можешь. Бледная вся, костлявая, как моя девяностолетняя соседка… ну полежал недельку, отдохнул от тебя. И ты чего разнервничалась?

– Жаль, что я пока не могу тебя побить за такие слова, – покачала я головой.

– Еще недельку потерпи, как раз хоть сил наешь, а то не удар, а укол костью получится. А я уколов теперь всю жизнь бояться буду, каждый день что-то вшарашивают в меня, кошмар.

– Бедный ты, несчастный.

– Это да. Даже пиво не наливают… завалимся в паб, когда меня выпишут? Как я вовремя очнулся, а! Тут финальчик футбольный как раз на носу… Вчера, кстати, ко мне Олька заходила, – друг упомянул о визите Рыжей с улыбкой, значит, она тоже пока ничего о взрыве не сказала. – Думаю, девчонку можно оставить для компании. Говорит, разобралась, что случилось: прикинь, это Пятницкие напали, сволочи! В последнее время у нас возникло недопонимание, Пятницкий как раз годами место Боярышника себе присматривал, но чтоб вот на такое осмелиться… – Ромка досадливо крякнул и головой покачал.

– Я тебя поняла.

Значит, Андрей все-таки был прав и Ромка пострадал из-за собственных проблем. Вот и еще одна загадка разрешилась. И помогла в этом Рыжая, прямо как и обещала.

Ромка хмыкнул:

– Что ты там поняла?!

– Не знаю, кто такой этот Пятницкий, но теперь можно его имя даже не запоминать. Он будущий покойник. Вот что я поняла.

– Он настоящий покойник, – поправил меня друг.

Значит, кто-то меня уже опередил.

Больше мы с Ромкой такие темы не обсуждали. Болтали обо всем на свете, друг шел на поправку с невероятной скоростью. И успел очаровать всех вокруг. Хотя с каждым днем Ромка все меньше улыбался, и все больше приглядывался ко мне. Видимо, лицо выдавало что-то. Но я решила, что все расскажу ему, когда он вернется домой, не раньше.

Вечера я проводила в основном одна, сидя дома и глядя в окно. Рыжая обреталась где-то в другом месте, а мама поселилась у подруги и ее мужа, почему-то она предпочла их, а не меня и мою квартиру. Видимо, ей нужно время. Я звонила каждый день, но не давила.

В один из вечером раздался стук в дверь. Оказалось, это Андрей.

– Тебе чего? – удивилась я.

Вместо ответа он схватил меня за руку и потащил за собой. Мы вышли на улицу и зачем-то пошли в сторону парка. Повезло, что вечер теплый и я в домашнем не примерзла по пути. Хотя домашние штаны я бы предпочла переодеть, дабы не привлекать к себе такого внимания со стороны прохожих.

– Что происходит?

– Ничего, – отрезал он. – Мы гуляем. Мне осточертело твое домашнее заточение.

– Следишь за мной?

– Приглядываю.

Так мы гуляли почти час. Оба молчали.