Погоня за «оборотнем»

— «Хладнокровный Д» говорит, что можно курить, — прокомментировал дружок блондинки и расхохотался. Сам он был отпрыском кинозвезд. Его усопший отец был специалистом по очаровыванию негодяев (хромоногий Кэри Гранд, как назвал его один из критиков), а мать — одной из тех надутых французских блондинок, которые получили международное признание, хотя фильмы с их участием экспортировались нечасто, а может, даже именно по этой причине. Красивые черты лица, унаследованные им от отца, однако, не дополнялись умом матери. Мужчина был красивого телосложения, обладающий сексуальностью мартовского кота, элегантный, одетый во все белое. Его близости искали как женщины, так и мужчины (как в случае и с его матерью), и они находили ее так часто, что тело его можно было сравнить с общественным садом, в котором некоторые места вытаптываются от частых посещений. Из внутреннего кармана он достал серебряный флакончик и протянул его присутствующим, однако его жест был проигнорирован. Тогда он сам открыл пробку и втянул содержимое в обе ноздри.

— Ну, что ты нам скажешь, «Невозмутимый Д»? Мы хотим гнать крэк из твоей «соды». Качество у нее проверенное — она не может быть плохой, потому что торгует ею сам «Д». Мы намереваемся гнать двадцать килограммов каждую неделю.

— «Невозмутимый Д» желает знать, на кого вы работаете, — произнесла Шираз.

— Вот он я, весь перед тобой, сестричка. Я Кит Болтон, а это значит…

— «Невозмутимого Д» не интересуют имена. Запомни это, если хочешь вступить в игру, братец.

Болтон перестал барабанить по коленкам.

— О’кей, послушайте же, я в самом деле в этом заинтересован. Мы встретились с вашим другом Лайонелом, и, по его мнению…

— Лайонел работает на «Невозмутимого Д».

— … и по его мнению, мы без проблем могли бы получать от вас двадцать килограмм каждую неделю. Если это не так, то…

— «Невозмутимый Д» знает, что у тебя ненасытный рот, но он не уверен, что у тебя достаточно большой нос, чтобы втянуть двадцать килограмм в неделю.

Болтон рассмеялся неестественно громко:

— Сдается мне, что «Невозмутимый Д» меня не слушал. Если бы он слушал, то услышал бы, что…

— «Невозмутимого Д» интересует, сколько ты сможешь заплатить.

Болтон беспомощно вскинул руки.

— Абсурд какой-то. Этот «Невозмутимый Д» сам когда-нибудь говорит? Почему бы ему не сесть вместе с нами и не обсудить наши дела цивилизованно, вместо того, чтобы скрываться в тени, как…

— «Невозмутимого Д» интересует, сколько ты сможешь заплатить.

— Послушайте, продаете ведь вы, а не я. Вы что… Разве не вы назначаете… Я имею в виду…

— «Невозмутимого Д» интересует, сколько ты сможешь заплатить.

Болтон бросил взгляд на спутницу, затем на Шираз.

— Двадцать. Двадцать штук. Двадцать кусков. — Он сделал беспомощный жест рукой, ибо запас жаргонных слов у него иссяк, а от кокаина свело челюсть. Тщательно выговаривая слова, он закончил: — Двадцать тысяч долларов за килограмм.

Шираз улыбнулась:

— «Невозмутимый Д» желает вам спокойной ночи.

— Как же так… Это ведь… Вы же не можете вот так… Мы шли сюда через весь город… Пешком через этот чертов парк. За нами могли следить. В самом деле. А вы…

Его спутница резко вскочила на ноги, отстранила тыльной стороной руки Шираз в сторону и оказалась перед «Невозмутимым Д». Выставив одну ногу вперед, она держала тонкую папиросу в правой руке, уперевшись локтем в ладонь левой, словно она была посетителем на открытии выставки и рассматривала скульптуру.

Именно такое ощущение и возникло у «Невозмутимого Д». Его не так просто было напугать, но этой женщины он испугался, как это уже случилось однажды, в двенадцати тысячах миль от Нью-Йорка, семнадцать лет тому назад.

Это произошло в джунглях, в хижине у реки. Чувство страха, охватившее его тогда, появилось у него и теперь. Тогда это был страх перед пленителями, страх, что они одержат над ним верх, а теперь — перед этой женщиной, но на этот раз он испугался не боли, а того, что она его полностью раскусила.

Где-то на Гудзоне загудела сирена, и все, как сговорившись, одновременно встали. Они переждали, пока звуки вдали не стихли. Женщина слегка фыркнула, нарушив молчание, и отступила от «Невозмутимого Д» к окну, которое она распахнула, чтобы швырнуть окурок в реку.

— Знаменитый «Невозмутимый Д». — Она уперлась руками в подоконник и подставила лицо бризу, принесшему болотистый запах Гудзона. — Ладан, мирро — ты похож на средневекового торговца пряностями, с той разницей, что продаешь ты это все не королям и королевам, а всяким подонкам: наркоманам, панкам, истощенным от работы мальчикам с биржи, режиссерам с Мэдисон-авеню, писателям-неудачникам, хромоногим балеринам — они играют в твою игру. Я же хочу иметь дело с оптовиком. Ты мог бы стать им для меня, но я не могу делать бизнес с человеком, не обладающим широким взглядом на вещи, хотя я и слышала, что с тобой можно иметь дело. Придет день, «Д», и я сама буду заниматься оптом. Когда это произойдет, и мне понадобятся люди для торговли товаром в розницу, я вспомню о тебе, «Д», о том, какой ты шустрый.