Погонщик волов

— «Жил однажды король, и была у него дочь, прекрасная, как росистое утро. Голос у нее был словно пение дрозда, губы сверкали, словно райские яблочки. Зубы были белые, словно лепестки маргариток, волосы блестели, словно колосья летом, и падали локонами, из которых каждый был похож на золотой штопор, до самых плеч…»

— Господин конторщик, а что такое штопор?

— Штопор — это такой инструмент. Богатые люди штопором открывают бутылки с вином. Это такой кусок железа, он свернут спиралью, и еще у него деревянная ручка. Штопором не обязательно открывать бутылки с вином, можно и бутылки с ликером, бутылки с шампанским и вообще любые бутылки.

Лопе не знает, что представляют собой бутылки с ликером или с шампанским, но дальше спрашивать он не хочет, ему важней сказка.

— «А еще жил-был сын мельника. Он спал на мельнице вместе с мышами. Лицо у него было серое от муки, словно пыльные листья кислицы на обочине дороги, а зубы были большие и желтые, словно у лошади. Когда он надевал свой колпак, от его волос поднималась пыль. Так пылит в июне цветущая рожь. Голос у него был грубый, как ржаная мука грубого помола. Пальцы были твердые и скрюченные, словно зубья железных грабель. И вот в один прекрасный день принцесса подъехала к мельнице на своем арабском скакуне с золотой уздечкой. И своим певучим голосом что-то крикнула в люк, куда спускали мешки с зерном. Но мельница так грохотала, что мельник ничего не разобрал. Тогда он придержал постав, снял колпак с головы и трижды поклонился до земли…»

— Он что, был такой длинный?

— Вовсе нет. Да он и не достал до самой земли, он достал только до пола.

— А-а, вот оно что…

— «Тут принцесса засмеялась, и всякий раз, как она открывала рот, алый, будто райское яблочко, оттуда выпрыгивал золотой слиток. И со звоном падал на старый жернов. А у мельникова сына, что глядел на все это, глаза стали большие, как дятловы дыры в сосновой коре. И он спросил, чего угодно принцессе. А принцесса тут прощебетала: „Спустись вниз и поиграй со мной“. И помахала золотым хлыстиком. Сын мельника испугался. И так побледнел, что мучная пыль у него на лице показалась черной, словно печная сажа. Потом он сразу смутился и покраснел. И щеки у него сквозь мучную пыль запылали багрянцем, словно летний закат. Но тут у принцессы лопнуло терпение. Она соскочила на землю и взбежала по шаткой лесенке наверх. „Раз ты не захотел спуститься ко мне, я поднялась к тебе сама“. И раззолоченным сапожком досадливо пнула мешок с мукой. А сын мельника так и прирос к месту, словно пень. „Покажи мне мельницу“, — потребовала принцесса и схватила его за руку. Он вырвал свою руку, хорошенько вытер ее о штаны и смущенно протянул принцессе…»

— Лопе! Ло-о-опе!

— Мать зовет. Мне надо идти, господин конторщик.

— Ну что ж, дитя, ступай. И спасибо тебе за труды.

Уже в дверях Лопе еще раз оглядывается.

— А золото из-под мельницы он потом собрал или нет?

— Может, и не собрал. Впрочем, это мы еще узнаем.

Когда Лопе подходит в кухне к окну, он может заглянуть к Блемскам. И обменяться знаками с Фрицем Блемской. Фриц на два, а Марта Блемска на год старше Лопе. Как-то раз Лопе принял решение делать все очень быстро, в том числе и домашние уроки. Он хотел догнать Фрица, чтобы им вместе конфирмоваться. Но как Лопе ни тужился, Фриц по-прежнему оставался на два года старше.

Дом Блемсков до самой крыши сложен из больших камней. Если Лопе у кухонного окна слишком долго ждет знаков от Фрица, камни под его взглядом оживают. Один, самый зазубренный, зовется у него «чертовой головой». Когда Лопе долго на него таращится, «чертова голова» начинает шевелить ушами.

Дядя Блемска разъезжает на паре самых маленьких лошадок во всем имении. «Куклятки мои», — так он их называет. И лошади у него блестят, словно пасхальные яички, натертые свиными шкварками. В имении до сих пор ходят слухи, будто Блемска один раз повздорил с его милостью. Они вдвоем были в поле, и у них с глазу на глаз завязалась перепалка, а Венскат, лейб-кучер Венскат, ждал с каретой возле заказника. И все как есть слышал.

— Вы глупы, как настоящий лошадиный шофер, — вроде бы сказал милостивый господин не так деликатно и спокойно, как всегда.

А Блемска на это отвечал:

— Чтобы научить уму-разуму вашу половину, у меня ума хватило бы.

— Вы имеете в виду милостивую госпожу? — поспешно спросил милостивый господин.

— Милостивая она или не милостивая — это дело десятое. Но я имею в виду именно ее.

Венскат якобы слышал также, как немного погодя его милость сказал:

— Ну, уж как вы там хотите, Блемска, но вам было бы совсем неплохо стать у меня лейб-кучером.

— Этого мне только не хватало. Чтобы бедный Венскат помер с горя? Да и язык у меня не приспособлен задницы лизать.

Тут Блемска снова повысил голос. Но его милость очень рассердился и пешком ушел в замок. А Венскат ехал следом с пустой каретой.