Погонщица единорогов

В отличие от обычных снов мои блуждания по Стране не пытались ускользнуть в сумерки памяти, превратившись в хаос смазанных картинок. Напротив, я воспринимал их как полноценные воспоминания, даже более чёткие по сравнению с обычными. Видимо, из-за яркости происходящих событий. Ну да, когда последний раз я в обычной жизни удирал от монстров по мёртвому городу или играл в смертельные прятки в подземельях древнего храма? Впрочем, вчерашний вечерок тоже был ничего себе… Поэтому я сумел почти без пропусков пересказать всё, что происходило с того момента, как очнулся на берегу Болота Теней. Оксанка слушала с таким напряжением, что напрочь забыла об остывающем кофе и куске недоеденного крекера в пальцах. И странное дело, пересказывая все перипетии трудного пути, я внезапно ощутил страшную боль. Нет, не физическую. Здесь перестала действовать непонятная магия равнодушия, и смерть каждого из спутников прорывалась в душу, точно струя сильной кислоты.

Казалось бы, сколько я знал этих людей? Пару суток, не больше. Однако и невозмутимый Ло, и хладнокровный Франк, и рассудительный Семён, и странная парочка Марк и Светлана – все погибшие стали необычайно близки, точно старые друзья. Смерть каждого – как зарубка на сердце. Когда я дошёл до истерики, приключившейся с Егором, то не выдержал и умолк, пытаясь протолкнуть ком в горле. Оксанка положила ладонь на мои пальцы и слегка их сжала. Я постарался улыбнуться.

– Всё нормально, – тихо сказала Ксюха. – То есть, конечно, это ужасно. Но ты… Столько лет прожили, а я не думала, будто мой муж способен на подобное. Словно вообще другой человек. Мишка, это точно ты?

– Не совсем, – сказал я, даже не пытаясь шутить.

Честно говоря, всё, пережитое в Стране, и новый статус действительно пробудили внутри нечто непривычное. Тот Михаил, который существовал пару недель назад, отступил в тень и оттуда изумлённо взирал на свою новую ипостась. И могу сказать, будто скучаю по тому трусливому слабовольному существу с непонятными амбициями и приземлёнными желаниями.

Немного успокоившись, я сумел закончить рассказ. В процессе мы употребили такую порцию кофе, что хватило бы пробудить роту солдат. Голова сделалась ясной, как аквариум, в котором плавают яркие рыбки-мысли. Оксана задумчиво смотрела на меня, проворачивая кольцо на пальце, и по её лицу скользили тени потаённых размышлений.

– О чём думаешь? – спросил я.

– Странный этот тип, который с топором, – сказала Ксюха и принялась барабанить пальцами по столу. – Жалко, что тебе о нём расспросить некого. Кто он вообще, друг или враг?

Я лишь плечами пожал. Почему-то у меня зрело чувство, будто неизвестный, невзирая на внешний вид, всё же не совсем безумен. И у него имеется какое-то собственное задание, связанное со мной. Кстати, почему я вообще решил, что он как-то связан с Мечеными? Я же ни разу не видел их вместе. И смерть Джона могла быть простым совпадением. Чёрт, кажется, я запутался.

– Кажется, я запутался, – сказал я, и Оксанка улыбнулась.

– Немудрено. – Она встала. – Блин, если бы мне приходилось жить днём одной жизнью, а ночью – совсем другой, то крыша точно поехала бы! Пошли прогуляемся.

– Уже ничего не боишься? – уточнил я, вспоминая вчерашние телефонные угрозы. Хоть сейчас они казались преданьями старины глубокой.

– Нет, – рассмеялась жена и поцеловала меня в щёку. – Ну ни фига ты успел обрасти! Иди брейся, а то стыдно на улицу выйти.

Я тщательно выбрился, рассматривая по большей части не подбородок, а несчастный лоб. «Рог» успел уменьшиться до приличных размеров, но изменил цвет на фиолетовый. Похоже, «украшение» скрыть от посторонних глаз не получится. Ну и чёрт с ним.

Услышал пение. Высунул голову в приоткрытую дверь. Ага, жена напевала какую-то бессмысленную песенку и вроде даже пританцовывала. В таком настроении я её уже давно не видел. Вот и славно. Осталось только добраться до её двойника и… И, чёрт возьми, я даже не представлял, что делать дальше. Как мы вообще выберемся из Муада? Пылающего и полного обезумевших тварей? Сомневаюсь, что единороги сумеют пробиться в крепость и отыскать хозяйку в таком грандиозном пожаре.

– Ты там уже кость начал скоблить? – донёсся голос Ксюхи, и я сообразил, что пару минут брею гладкую кожу.

Пока я увлечённо занимался личной гигиеной, жена успела одеться и даже начала наносить макияж. Обычно этот процесс занимал добрый час, и все попытки её поторопить натыкались на жёсткое сопротивление, граничащее со скандалом. Сегодня же, не успел я застегнуть пуговицы рубашки, как всё оказалось закончено, и мне продемонстрировали себя, любимую, в светлом брючном костюме и новых туфлях. Можно выходить.